Сколько цветов у неба?
Шрифт:
Анну Мальцеву под большим табло в зале Артем приветствовал словами:
– Доброе утро.
И получил в ответ:
– Здравствуйте.
Без улыбки. А вот ее письмо с согласием на поездку Артем оценил. Чувство юмора у барышни отличное.
– Пойдемте к стойке регистрации, будем сдавать багаж, – сказал он.
И Анна Мальцева послушно последовала за ним.
Никогда Артем не возил натурщиц на море. Более того, он вообще не знал, как у него на этом море будут обстоять дела с творчеством. И если уж быть с собой честным до конца, он не знал, как проведет эти дни в доме Глеба и Евы.
Ладно, разберется на месте.
А полет прошел быстро. И даже приятно. Анна Мальцева вдруг разговорилась, а потом и вовсе заулыбалась.
Началось все с того, что Артем, как только самолет набрал высоту, вынул из папки фотографии картин и блокнот. Наконец у него появилось время, чтобы подумать над расположением репродукций в каталоге. Остановив взгляд на «Веретене», он задумался. Несомненно, работа для него знаковая. Да, тема не нова – веретено и нить – длина жизни. Нить эта петляет и напоминает дорогу, цепляется за дома, людей, женщину. Потом в эту нить добавляется новый цвет – цвет ее золотистых волос – нить теперь двойная… Тогда эта картина казалась ему бесспорной удачей, сейчас уже наивностью. Артем в целом очень критически относился к своим творениям. И чем больше проходило времени с момента их создания, тем более критическим становился его взгляд. Но тогда, восемь лет назад, Артем гордился этой работой. Может, каталог открыть ею? Может, вообще расположить в каталоге картины по времени написания – от ранних до поздних? Нет. Тогда человеку внимательному и вдумчивому, любящему живопись по-настоящему, станет ясно, что последние работы откровенно слабы.
На этой неделе организаторы грядущей итальянской выставки устроили вечер в Доме художника. Делать это было не обязательно, до осени еще далеко, и многое может измениться, зато повод пригласить журналистов, телевидение, рассказать о современном искусстве, сделать много фотографий для соцсетей и заодно продвинуть частные галереи и их хозяев – отличный. Артему пришлось пойти и даже ответить на несколько вопросов.
– Италия увидит ваши знаменитые натюрморты, или вы приготовили для этой выставки что-то новое?
– Несомненно, натюрморты Италия увидит, что касается остальных работ, пусть сохранится интрига.
После интервью, когда официальная часть вечера была закончена, Артем присел за столик в конце зала и заказал кофе.
– Привет, интриган, – раздался за его спиной знакомый чуть сипловатый голос.
Артем обернулся. Так и есть – Василий Гранатов, известный пейзажист, специализирующийся на древнерусских городах. Его работы с удовольствием покупают иностранцы.
– Коньячку принесите, – сделал Гранатов заказ проходившему мимо официанту. – Вечер устроили знатный, не поскупились. Ты, значит, едешь.
– Да.
Артем Гранатова не любил. Василий был классическим образцом того, что работа и автор не всегда могут быть отражением друг друга. Его красивые праведные картины с раздольными пейзажами и маковками церквей словно говорили о чистоте помыслов самого художника. Но художник был так себе человечишка. Хитрый, изворотливый,
– Повезло тебе попасть в эту элитную компашку, – Василий взял принесенный официантом коньяк. – Присоединишься?
– Я за рулем.
– Ну, как знаешь, – и опрокинул бокал.
– Мне кажется, ты тоже неплохо устроился.
На стене над столиком висел пейзаж с усадьбой, построенной в виде терема с резными наличниками и коньком на крыше, авторства Гранатова.
– Ну что ты, все время чувствую себя сермяжным мужиком в вашем обществе. Я ведь как пишу-то? По старинке, без новаторства.
И в его словах было столько лукавства, что Артем в очередной раз подумал: никому верить нельзя, а этому – в первую очередь.
Вольский вспомнил сейчас ту встречу и круглое бородатое лицо Гранатова. Уж кто-кто, а Василий в числе первых порадуется, если Артема настигнет неудача с новыми работами. При всей хорошей продаваемости картин, Гранатову, в отличие от Вольского, не удалось победить ни на одном художественном конкурсе. Так бывает.
Куда же поставить «Веретено»?
Артем отвел глаза от фотографии и понял, что Анна Мальцева тоже смотрит на картину.
– Как думаете, куда ее разместить: в начало, середину или конец каталога?
– Вам решать.
– А если бы решение принимали вы?
– Тогда в середину, – не задумываясь ответила она.
– Почему?
– Это одна из лучших ваших работ. Начинать ей нецелесообразно, потому что последующие будут слабее, что ли…
Да уж, Анне Мальцевой палец в рот не клади.
– И?
– Ее надо поместить так, чтобы ряд репродукций шел как бы по нарастающей.
– Тогда почему не в конец? – ему и правда было интересно.
– Но ведь она написана давно. Мне кажется, было бы лучше в конец разместить ваши новые работы.
– Ясно.
С новыми работами у Артема как раз проблема.
– Знаете что, вот вам все фотографии, – он передал стопку дизайнеру. – Разместите их, как считаете нужным.
– А если вам не понравится?
– Я сделаю свою последовательность, и мы их сравним.
Вот тогда она и улыбнулась. И ответила:
– Идет.
Он уже взял недопитый сок, когда Анна Мальцева добавила:
– Но с одним условием.
– Каким?
– Вы нарисуете драматичный самовар.
Артем поперхнулся соком. Вернув бумажный стакан на откидной столик, он уточнил:
– Драматичный самовар?
– Именно.
– Но почему именно драматичный?
– Считайте, что это… ну… плата за услугу. Я расположу ваши картины, а вы нарисуете драматичный самовар.
– Любопытно. Вы сами-то представляете, как он должен выглядеть?
– Представляю, – тут она улыбнулась во второй раз.
– Ладно. Потом расскажете.
– Потом покажу. И мы сравним.
Артем был заинтригован.
В аэропорту их встретил Глеб. Собственной персоной. Высокий, крупный, лысый и уже загорелый.
– Рад тебя видеть в наших краях, – он приветственно похлопал Артема по плечу.
– Это Анна, моя ассистентка, это Глеб, мой друг, – представление не заняло много времени.
Вещи загрузили в багажник, и прекрасный комфортабельный автомобиль марки BMW покатил по дороге в сторону Ялты.