Сколько стоит бес в ребро

Серова Марина Сергеевна

– И все равно, проверить не помешает, – настаивал Юрий Михайлович. – Если никто не возражает, я подошлю сюда специалистов, они весь дом проверят.

– Зачем откладывать хорошее дело на потом? – возразила я. – У меня, как я его называю, жучколов в машине, можно прямо сейчас и посмотреть.

Не дожидаясь ответа, я встала и вышла во двор, достала из машины свой «тревожный чемоданчик» и вернулась в дом. Расчехлив прибор, я спросила:

– Ну, кто со мной? Чтобы уж ни у кого никаких сомнений не осталось.

– Я, наверное, – сказал, вставая, Сазонов.

Для

начала я проверила большую комнату, где мы все находились, а потом отправилась в сопровождении Михаила Петровича в обход по дому. Я старательно не смотрела по сторонам, потому что уж слишком неприглядное это было зрелище – Андреевы умудрились так испаскудить еще совсем недавно чистый и уютный дом, что на пол даже плюнуть было противно. Много времени эта работа не заняла – на технические новшества для работы я никогда не скупилась, – и, когда мы вернулись к Семену Ивановичу и Кo, Сазонов доложил:

– Все чисто! Никаких «жучков» нет.

– А это возвращает нас к уже высказанному мной предположению, что предатель или даже сам преступник находится в доме, – добавила я.

Если слова Михаила Петровича были выслушаны в гробовой тишине, то после моей реплики раздались бессвязные возмущенные крики. Я не стала надрывать себе горло, а пошла уже проторенным путем, то есть потянулась за полной бутылкой водки, но мне даже не пришлось брать ее в руки, потому что присутствующие тут же заткнулись.

– Итак, продолжим! Как я вижу, конструктивных предложений ни у кого из вас нет, разумных контрдоводов – тоже. Поэтому давайте выясним мотив этих преступлений. Если мы отгадаем мотив, то и преступника вычислим или хотя бы определим направление, где нам искать этого супостата. Так что отвечайте мне, Семен Иванович, как на духу: кому выгодна ваша смерть?

То ли водные процедуры на него так повлияли, то ли он выспался немного, пока нас не было, то ли мысль о том, что предатель где-то у него под самым боком, а может, и все это вместе так на него подействовало, что взгляд его стал довольно-таки осмысленным, и он уверенно заявил:

– Никому!

– Зайдем с другого края, – предложила я. – Центральный рынок – это закрытое акционерное общество. Кто акционеры?

– Я с Ванькой, жена, мать ее…

– Семен не ругается, он просто имеет в виду свою тещу, – объяснил Сазонов.

– Минутку, вы же сказали, что не знаете, где она? – удивилась я. – А в реестре акционеров адрес должен быть указан.

– Туда ее старый, расловский, вписали, – объяснил Сазонов.

– Но зачем вы все это сделали, если так дружно ее не любите? – недоумевала я.

– Потому что совесть у нас есть, – значительно ответил Андреев.

– Понятно. Кто еще? – спросила я.

– Ну, братья мои, – добавил Андреев.

– Семейный бизнес, – кивнула я. – А по процентам?

– У братьев по пять, а остальное – у нас четверых в равных долях, – ответил он.

«Все ясно: Зинаиде Тимофеевне наследуют Клавдия, у нее завещание на сына, и еще Михаил, женатый на Марии Андреевой. Таким образом, все опять-таки остается в семье».

– С этим разобрались, а теперь поведайте

мне, Семен Иванович, что нового произошло в жизни вашей семьи с момента нашей с вами последней встречи, а состоялась она… – Я открыла органайзер и, найдя нужную запись, сказала: – Четырнадцатого июля. Не так уж давно это и было, так что и большое количество событий за это время произойти не могло. Вот и повествуйте: не наехал ли кто-нибудь на рынок, хорошо ли идет торговля, не активизировались ли ваши конкуренты – и так далее. Одним словом, все как на исповеди – от этого ведь ваша жизнь зависит, не моя.

Андреев потянулся было к бутылке, и я невинным тоном спросила:

– Мне уйти?

– Стерва ты… Вы! – рявкнул он, но, посопев немного, начал рассказывать: – На рынке все путем, торгуем нормально, никто на нас не наехал. Что еще? – Он задумался.

– Давайте по датам, – предложила я. – Когда Ванда и Манана в Германию уехали?

– Девятнадцатого мы их проводили, – вместо Андреева ответил мне Сазонов.

– Так, что дальше? – спросила я.

– Ну, потом я сам в Германию слетал, – сказал Семен Иванович. – Это было…

– Двадцать пятого июля, – ответил опять-таки Михаил Петрович. – И пробыл там Семен до двадцать девятого.

– Что вы там делали? – я продолжала допрос.

– Со старухой встретился, и решили мы в Тарасове «Немецкий дом» открыть. Прямые поставки разных товаров из Германии, от пива и сосисок до машин, – сообщил он.

– Это вы так фамильярно о фрау Шонберг, бабушке Ванды, отзываетесь? – уточнила я.

– О ней! – кивнул он. – Правда, поговорить нам толком не удалось – она по-русски уже ничего не помнит, а я в немецком – ни бельмеса. Да и старая она уже, больная. Нам сначала Ванька переводил…

– Ваш сын так хорошо говорит по-немецки? – удивилась я.

– Клавка его с детства заставляла и немецким, и английским, и французским заниматься, репетиторов нанимала, – буркнул он. – Танцы, теннис, верховая езда, бассейн… – презрительным тоном перечислял он. – Я-то хотел его драться научить, чтобы он за себя мог постоять, да она такой визг подняла, что в ушах звенело. Вот и вырос слюнтяй! Ладно! Потом с ним разберусь! Нет, не он нам переводил, в то время его там и не было еще. У старухи другой Ванька есть, юрист он ее.

– Я поняла, – кивнула я. – Это, наверное, ее поверенный в делах, Иоганн Штерн.

– Во-во! Он! – подтвердил Андреев. – А еще там у него помощник есть, Карлушка. Тоже по-русски говорит. Вот он-то в основном мною и занимался. Мы с ним предварительно обо всем договорились, и я, вернувшись, начал здание подходящее искать.

– Тут наш Иван в Германию и улетел, – добавил Сазонов. – Тридцать первого июля это было.

– Спасибо, – кивнула я и спросила: – Так вы здание-то нашли?

– А я составил список всех помещений, для этих целей более или менее подходящих. А потом из Германии Карлушка прилетел, чтобы на месте посмотреть – он же всякие требования к помещениям лучше меня знает. Поездили мы по городу и остановились на бывшей Третьей швейной фабрике, – ответил Семен Иванович.