Сколько стоит корона
Шрифт:
-- Спасибо вам, милорд. Я буду рада помочь. И...
– - она вздохнула, эти слова дались ей нелегко: -- я обещаю не бывать в доках.
В узкой щели между ставнями посветлело -- занимался рассвет. Дойл низко поклонился и сказал:
-- Мне нужно идти, леди. Пришлите ко мне слугу, когда букеты будут готовы. И еще раз благодарю вас за лечение и за вино.
Леди Харроу присела в реверансе и ответила:
-- Берегите себя, милорд. Храни вас Всевышний.
От этой простой фразы стало тепло в груди. Сдерживая улыбку, Дойл вышел на улицу. Похолодало. Коновязь покрылась белым инеем, шкура коня
Глава 30
На площади действительно вновь теснилась толпа -- но в этот раз без дубин, вил и факелов. Люди стояли тесным многослойным кольцом вокруг чего-то. Дойл приподнялся в стременах, замахнулся кнутом и выкрикнул:
– - Именем короля! Дорогу!
– - конец кнута свистнул в воздухе, заорали мужики, и перед Дойлом освободился узкий проход. Сдерживая фыркающего коня, он проехал по нему, и его взгляду предстало неприятное зрелище -- во влажной дорожной пыли каталась и орала седая растрепанная старуха.
– - Приди, приди!
– - визжала она и билась так, что двое стражников не могли ее схватить.
– - Эй!
– - окликнул Дойл, и один из стражников заметил его, кинулся вперед, почти коснулся стремени и нервно спросил:
– - Милорд, что делать? Она совершенно без ума.
– - Приди, королева наша! Спаси нас!
– - верещала старуха.
– - О чем она кричит?
– - О своей королеве, милорд. мы пытались схватить ее, но она расшвыряла нас обоих как детей или щенков. Она...
– - Здесь не без колдовства, -- оскалился Дойл.
– - Облейте ее водой!
Пока тащили ведро от колодца, припадок не прекращался. Дойл едва ли мог разобрать хоть слово -- кроме все повторяющихся призывов "приди". Наконец, старуху окатили ледяной водой, и она, вскрикнув, затихла. Всего на мгновение, но его хватило, чтобы двое стражников скрутили ей руки и, оторвав грязный кусок от подола ее платья, запихнули в рот на манер кляпа. Она продолжала вырываться, но, кажется, чудовищная сила в ней иссякла, и ее попытки больше не увенчивались успехом. Стражники поволокли ее к замку, попутно крича возбужденной толпе:
– - Расходитесь! Все кончено, расходитесь! Ведьму схватили!
Эти крики, а также присутствие Дойла подействовали -- вскоре не площади установилась естественные для раннего утра тишина и покой. А Дойл, больше нигде не задерживаясь, проследовал за стражниками. Если неудачливые погромщики могли подождать, то старуха-ведьма -- никак. С ней нужно было разобраться как можно быстрее.
Без отца Рикона подземелья замка стали холоднее -- и неприятней. Тени склонились в глубоких поклонах, приветствуя Дойла, и бесшумно последовали за ним.
– - Где старуха?
– - В камере для ведьм, милорд, -- отозвался один из теней.
– - Ее связали, как полагается.
Для ведьм в подземелье Шеана была особая камера -- с особо прочными цепями,
Дойл указал тени на нее и велел:
– - Прижми нож к горлу и сними намордник. Слушай, старуха, -- церемониться с ней он не собирался, -- одно лишнее слово, которое покажется мне похожим на заклинание, и тебе проткнут горло. Причем ты не умрешь -- не сразу, по крайней мере. Но не издашь больше не звука. Поняла? Моргни.
Старуха моргнула, из-под морщинистых век заструились слезы, прочертившие две светлые дорожки на серой коже. Щелкнул крюк намордника, и старуха начала судорожно хватать ртом воздух.
– - Кого ты призывала на площади?
– - К-королеву, -- проскрипела она.
– - Нашу королеву, которую мы так долго ждали.
– - Королева далеко от города.
Старуха не то закашлялась, не то засмеялась:
– - Жена короля? Она не королева и не будет ей. Настоящая уже здесь. Она придет и защитит нас.
– - Кто она?
– - Дойл мгновенно понял, кого имеет в виду старуха -- ту самую могущественную ведьму, которая прибыла в Шеан. Сбежала ли она от чумы? Или затаилась, окружив себя заклятиями?
– - Она прекрасна, как лунный свет, -- старуха опять закашлялась, и теперь Дойл понял, что это именно кашель, а не смех.
– - Она луна возле короля-солнца. Она придет, и ты сдохнешь, выкормыш гадюки.
– - Кто она?
– - повторил Дойл, поднимаясь с табурета. Не испытывая уже ни отвращения, ни презрения, он схватил старуху за подбородок и повернул ее голову в сторону стула с железными шипами.
– - Говори, или посажу туда!
– - Она придет, -- старуха вдруг улыбнулась, обнажив пустые голые десны, ее взгляд стал слишком внимательным и осмысленным, но сразу же потух, и она рухнула вниз под тяжестью своего тела, с хрустом вывернулись руки в плечах. Дойл со странным трепетом приподнял ее голову, приоткрыл веко, тронул голую и еще теплую шею, а потом развернулся и пошел прочь -- она уже никому и ничего не скажет ни под какими пытками.
Зачинщики погрома его уже мало занимали -- он опросил их по очереди быстро и почти бездумно, едва осознавая, какие вопросы задает и какие ответы получает -- сказывались сутки без сна. Только однажды он был вынужден собраться с силами -- когда в одной из камер обнаружил Шило.
– - Я говорил тебе, -- он наотмашь ударил одноглазого ворюгу по щеке, -- не попадаться!
Шило потер щеку и сказал мрачно:
– - Высокий господин сердится. Но у меня важное дело.
– - Слать записки ты уже разучился?