Сколько стоит любовь
Шрифт:
— Что? — в грудь словно вонзили раскаленное копье и держали там, оставляя метку.
— Организм был очень слаб, и беременность прервалась. Срок был небольшим, всего пять недель. У тебя открылось кровотечение в машине. Когда я привёз тебя в больницу, врачам оставалось лишь развести руками.
— Это шутка? Я ведь даже не чувствовала никаких признаков беременности… — я потупила взгляд и вспомнила, что накануне заметила небольшую задержку, но не придала ей сильного значения.
— Прости меня… — на мои глаза навернулись слезы, а к горлу подступил комок.
— А Наташа? Твой отец? С ними все в порядке? — я хоть и помнила все, но какими-то урывками
— Наташа в порядке, отец в реанимации. Врачи прогнозов не дают. Но я уверен, все будет хорошо.
— Расскажешь мне, что случилось? — тихо попросила я.
— Я обещаю, у нас будут ещё дети. Как только ты окрепнешь, врач разрешит новую беременность… — Саша сидел напротив меня и смотрел на меня разбитым взглядом и мне становилось ещё больше не по себе. — Если ты конечно меня простишь после всего случившегося… — я и предположить не могла о масштабах бури и грозы, что разыгралась в их семье. С виду казалось, что все было успешно и хорошо.
— Что бы ни произошло, я постараюсь понять. На тебе лица нет… — мне было больно видеть его таким, больно слышать о выкидыше.
Саша все время смотрел проникновенным взглядом мне в лицо и рассказал о Наташе и их плане с Глебом, что я стала разменной монетой в их плане, поэтому Наташа так близко общалась с Леной и всячески показывала, как глубоко Саша относился ко мне. И ведь я заметила это накануне, но не придала тогда этому сильного значения! Объяснил, почему произошла заминка с Ребровским, а, следовательно, и с моим освобождением. Этот мерзавец не знал, что Лену ждала западня, и оба не подозревали до последнего, что им не дадут выехать из страны, а когда Ребровский это понял, то взял меня в заложницы. Задержание мужчины происходило специальным отрядом быстрого реагирования, и из слов Саши я поняла, что помимо этой истории с моим похищением за ним числились еще преступления по отмывке денег. От такого количества информации моя голова разболелась и слегка закружилась. Я представила, что бы стало со мной, не успей Саша… Но лучше о таком было не думать.
— Теперь ты все знаешь… — он шумно выдохнул. Я взяла Сашу за руку и сжала её.
— Мне жаль, что так все вышло. Но ведь твоей вины нет, за что ты себя коришь? Мы оба в некотором роде стали заложниками ситуации. И я рада, что Ребровский мертв, а жена твоего отца за решеткой, и ей грозит внушительный срок. Мне больно знать, что нам пришлось заплатить такую высокую цену за это все, но… я люблю тебя. И если бы передо мной стоял выбор и я могла что-то изменить… я не изменила ни единого дня в своей жизни после нашей встречи!
— Тася… — Саша опустил лицо в мои ладони и поцеловал их. — Я тоже люблю тебя.
глава 52
Тася
Саша часто навещал меня в больнице, я попросила его принести мне краски и понемногу начала рисовать, когда чувствовала силы и желание на это занятие. Карим приходил один раз, и я задавалась вопросом: рассказал ли ему Саша о том, что он его сын. Но ничего не спрашивала у него и старалась вообще не затрагивать темы, какие бы напоминали о недавнем похищении и моем выкидыше. Нам всем требовалось время, чтобы прийти в себя. И мне больше всего. В голове не укладывалось, что Наташа оказалась способна на такие поступки…
Сергей Ульянов избежал столкновения с машиной и предотвратил аварию, но сердце мужчины не выдержало. Обширный инфаркт сделал свое дело. Возможно, отец тоже
Я старалась не думать об этом всем, но смотрела на разбитого Сашу, который все ещё пытался держаться ради меня, и мое сердце больно сжималось в груди. На долю мужчины выпало много предательства, лжи и боли. И я точно не стану продолжением всего этого кошмара. И как бы не осуждала поступок его сестры и не желала больше общаться с этим человеком, понимала, что вины Саши ни в чем нет.
Спустя неделю меня выписали домой. Саша привез меня на свою квартиру. Прошёл на кухню, сказав, что сделает мне чай, а я направилась в спальню. Я мечтала постирать все до единой вещи, чтобы ничто не напомнило мне о днях, проведённых в больнице. И в общем, о последних днях. Но разве такое было возможно? Внутри меня словно образовалась холодная пустота, и ничто не могло ее заполнить. Даже мои чувства к Саше.
Он стоял у окна и пил воду, когда я появилась на кухне и загрузила стиральную машину вещами. Подошла к нему, обнимая его сзади. Он вздрогнул и повернулся, слабая улыбка коснулась его губ.
— Когда ты заканчиваешь работу над картинами? — спросил он.
— Через неделю я сдам последний важный заказ, — отозвалась я тихо, чувствуя, что Саша не просто так спросил у меня о работе.
— Это хорошо, потому что в скором времени я собираюсь домой, — последнее слово он выделил интонацией голоса, давая понять, что его дом находится в другом месте — не в Москве. — Но я оставлю за тобой право выбора — ехать со мной или остаться здесь. Карим намерен перевезти Лизу и твою маму в Москву. Возможно, теперь ты не захочешь уезжать от семьи… Но я, увы, остаться не смогу.
— Почему? — я задала этот вопрос, не подумав, и тут же пожалела об этом.
— Потому что я давно порвал с прошлым, а недавние события лишь сильнее сделали пропасть между мной и моей семьей. У Наташи своя жизнь, у меня — своя. Отец… Это отдельная история.
— Ты обижаешься на сестру? — догадалась я, слыша в его голосе холод и неприязнь.
— Это не обида, Тася. Мы не игрушку в песочнице делили, когда ты попала в руки к Ребровскому и Лене. Она знала о готовившимся на тебя покушении и подставила под удар. Никогда бы не подумал, что скажу это, но… я сильно разочарован в поступке сестры. Многие ориентиры сместились в моей жизни, и на данный момент времени никого, ближе тебя, у меня не осталось…
— Саша… — мое сердце снова сжалось от боли.
Я видела, что он замкнулся в себе после предательства сестры. Но я не стала подливать масла в огонь его сожженных чувств и доверия к Наташе и усугублять и без того напряженную обстановку. Девушка приходила ко мне в больницу, чтобы извиниться, и я приняла извинения, но впредь попросила держать дистанцию в общении. Мне требовалось время, чтобы осознать ее «доброту» и «гостеприимство». Не уверена, что смогу доверять людям с таким же безрассудством, с каким делала это раньше.