Сколько стоит мечта?
Шрифт:
Н: — Потому что ты мыслишь по-другому, в России бы вообще этого никто не понял, у нас другие ценности, здесь же все наоборот.
Теперь картина стала проясняться, и все, наконец, сдвинулось с мертвой точки. Теперь стало понятно, почему все были настолько вымотаны и выжаты в конце смены так, что только оседающий в кармане заработок вызывал вымученную улыбку и осознание того, что вечер прошел не зря. Никогда раньше я не задумывалась о том, что эмоциональная нагрузка может утомлять гораздо сильнее физической, ведь никто не привык делиться радостью, как правило, чаще проблемами. И, хоть со временем я научилась отстраняться и как бы смотреть со стороны на чужие сложности, в обсуждении которых мне приходилось участвовать, ощущение того, что так или иначе пропускаешь их через себя, не покидало.
Со временем
Было довольно сложно выдерживать полный рабочий день, работая тяжело и с самоотдачей за копейки, в то время как можно было за неделю, особо не перетруждаясь, заработать пару месячных окладов.
Но в Америке, вопреки всем мифам, никто не встречает в аэропорту с чемоданом денег и не выстилает «ковровую дорожку» из купюр, по которой ты идешь к осуществлению своей американской мечты, наоборот, там начинаешь познавать цену деньгам, людям, отношениям. И можно с уверенностью утверждать, что деньги, в зависимости от их количества, в отношении любого человека — это лакмусовая бумажка, которая весьма достоверно определяет его сущность. Мне часто приходилось видеть, как Америка с ее красивой жизнью и миллионами возможностей ломала людей, ломала отношения, выстроенные годами, зато она снимала с людей маски. Так например, разговор, который потряс меня до глубины души, я впоследствии слышала еще не раз, только уже в другом исполнении и с другими действующими лицами.
Девочка, с которой мы познакомились по дороге в клуб (правда, работала она в другом) так же, как и я, приехала на лето. То, какой она стала уже через месяц, не могло не удивить. Сначала мне нравилось то, что в ней было столько желания чего-то добиваться, радоваться всему, она была заразительно «живая», постоянно звонила своему парню, который остался в ее провинциальном российском городке. Потом все чаще стала замыкаться, нередко садилась в машину заплаканной, реже улыбалась.
Я: — Алина, у тебя что-то случилось?
А: — Да нет, все хорошо.
Я: — Чего тогда зареванная?
А: — Я просто приняла решение, что хочу здесь остаться.
Я: — Насовсем?
А: — Да, у меня может больше не быть такой возможности.
Я: — Но как же твой парень? Ты ему уже сказала?
А: — Сказала, поэтому и плачу. Мне жалко его, мы собирались пожениться, но что он может мне дать? Я еще учусь, он работает, но получает копейки. Сначала кричал на меня, а теперь говорит, что что-нибудь с собой сделает, если я не вернусь.
Я: — Но как ты здесь останешься, когда виза осенью заканчивается?
А: — Я думаю выйти замуж, чтобы сделать документы.
Я: — Но ты все-таки хорошо подумай.
А: — Да я подумала уже. Я все решила. Это мой шанс, я не могу его упустить.
Стоит ли осуждать? Сложный вопрос, каждый решает, как и где ему будет лучше жить, но здесь деньги выявили фальшь в отношениях, по крайней мере, с ее стороны.
Были и те, кто бросался в крайности, особенно часто это случалось с теми, для кого это были первые деньги, которые значительно превышали карманные расходы.
Как говорил Аристотель, «есть люди столь скупые, как если бы они собирались жить вечно, и столь расточительные,
«Вторых» среди нас было гораздо больше.
В основном это были необдуманные, дорогостоящие и, в общем, ненужные покупки. На сумочки и туфли из новых коллекций знаменитых мировых дизайнеров тратились все заработанные деньги. Коллекции становились прошлогодними, туфли снашивались, но иллюзия собственной принадлежности к миру богатых и успешных, видимо, для кого-то стоила затрат. В отличие от многочисленных персонажей, живущих сегодняшним днем и в свое удовольствие, не имеющих конкретных целей и даже не предпринимающих попыток их наметить, мне особо врезалась в память одна девушка. Она покупала одежду на распродаже, ей было абсолютно все равно, какой марки и коллекции, лишь бы подешевле. Она никогда не заказывала вместе с остальными еду во время ланча, предпочитая ненавязчиво попробовать у всех и всего по чуть-чуть, ездила исключительно на метро, приобретая абонемент на месяц, никуда не выходила и ничего на себя не тратила. Даже вместо квартиры снимала комнату, умудряясь ее делить еще с кем-то пополам. Ее главной целью, как она сама говорила, было накопить достаточное количество денег, лет до 30–35, чтобы потом вообще никогда не работать и ни в чем себе не отказывать. Наверное, достойно уважения, вот только с трудом верится, что эта привычка, ставшая уже образом жизни, в дальнейшем вдруг по щелчку прекратит действовать. Было бы очень интересно встретиться с ней на этом рубеже, чтобы узнать, что же из всего этого получилось.
Еще деньги наглядно отражают степень жадности, она у каждого своя и, что интересно, не существует, наверное, такого человека, у которого бы ее не было совсем.
Из того, что могла наблюдать я, степень жадности варьировалась от тихой злости и зависти до полной потери человеческого облика, ну а зависть, как это не грустно, присутствует в абсолютно любом женском коллективе.
Однажды я стала свидетельницей такого сюжета. В каждом клубе была такая неординарная услуга, как «money shower», то есть, если перевести дословно, «душ из денег», когда посетитель для понравившейся девушки передавал бармену определенную сумму денег, который, в свою очередь, разменяв ее на мелкие купюры, осыпал ими девушку. В один из таких моментов то ли бармен не рассчитал площадь, которую нужно было охватить, то ли две девушки оказались слишком близко друг к другу, но каждая приняла этот жест на свой счет, не желая делиться. Вероятно, степень жадности у них оказалась одинаково высокой — настолько, что завязалась драка.
За время работы в клубе было много разных ситуаций, забавных и не очень, но все они чему-то меня учили. Как среди посетителей, так и среди девочек было очень много одиноких, либо разведенных, либо матерей-одиночек. С личной жизнью не складывалось по целому ряду причин, но основной была, конечно же, сама работа. Мало кого устраивало, что девушка, не имея официального места работы, тем не менее, во-первых, зарабатывала больше, во-вторых, делала это посредством общения с другими мужчинами, при этом каждый вечер виляя со сцены своей пятой точкой. На такое хладнокровное доверие был способен далеко не каждый. Те редкие случаи, когда девушка была замужем и работала в клубе, были поводом «одинокой» половины коллектива для зависти, сплетен и интриг, поэтому счастливицам, успешно совмещающим личную жизнь с высокооплачиваемой работой, приходилось умалчивать этот факт. Но были и совершенно невообразимые отношения. Как-то я разговорилась с одной из таких «коллег», Настей.
Я: — Так твой муж не против, чтобы ты работала в клубе?
Н: — Вообще-то, он думает, что я работаю в госпитале.
Я: — А как же ты объясняешь свою зарплату?
Н: — Никак, я говорю, что нам платят 100$ за смену, вот их я и приношу домой.
Я: — Но подожди минутку, а куда же ты прячешь остальные? У вас же, наверное, общие счета, в банк тоже нельзя, будет заметно.
Н: — Ой, ты не представляешь, как я уже замучилась. У меня по всему дому заначки, я каждый раз, как возвращаюсь домой и вижу его с озадаченным или задумчивым видом, у меня сердце замирает… Мне кажется, что он их все нашел и сейчас скандал устроит. Но я уже привыкла, живу, как на пороховой бочке, но бросить не могу ни его, ни работу. Сказать ему — тоже не поймет и не примет.