Сколько ты стоишь?
Шрифт:
– Я буду вынуждена поставить в известность об этом инциденте короля! – отчеканила напоследок директриса.
Эрик лихо улыбнулся, окинул Елену, укрытую пледом, хищным взглядом голодного тигра и произнёс:
– Очень вас прошу.
А после развернулся и вышел – никто ему больше ничего не сказал. Очень скоро мы услышали, как яростно стучат по граниту подъезда копыта его коня.
Я запомнила, что на принце всё ещё был шарф Елены, обагрённый, правда, настоящей кровью, а не вышитой. Настоящая была бурой и некрасивой, как и рана на лице вейстерского принца. Она заживёт со временем, как смоется
– Ты была права, – улыбалась ночью Елена, глядя на меня с кровати, укрытая шкурой чернобурки – серебристый мех мистически сверкал в лунном свете. – Ты была права, Сэл, это действительно очень приятно.
Я сидела на широком подоконнике и, глядя вдаль, представляла всадника, во весь опор скачущего от школы к границе Вейстера. На ветру реял ослепительно белый бархатный шарф, как флаг примирения, обагрённый кровью. Символы, знаки… за все эти столетия мне надоело их читать.
Я сидела на подоконнике и думала, что устала. Что мне ничто не мешает уйти, оставить эту злую рыжую девчонку своей судьбе. И её принца – своей. Это не моё дело.
Но даже горы и места силы, укутанные молочно-белым туманом, как невеста – вуалью, казались теперь омерзительно-скучными.
– Сэл, он ведь меня никогда не забудет? – голосом горделивой девчонки произнесла принцесса. Она и была ею – не понимала, что творит. До конца – не понимала. – Он же будет моим всегда?
Зачем он тебе, если ты его не любишь?..
А ведь она его убьёт, подумала я, отворачиваясь от окна. Елена однажды убьёт Эрика – и вряд ли почувствует хоть что-то, кроме удовлетворения. Он был её. Её и больше ничей. Какое счастье.
– Зачем? – только и спросила я, глядя на неё в сумраке спальни.
Она откинулась на вышитые подушки и выдохнула:
– Я никогда не буду такой, как другие. Я не какое-то там вложение, удачное приобретение, политика и финансы. Я – принцесса и когда-нибудь стану королевой. Я буду решать, как мне жить, я, а не мужчина, которому меня отдадут. Отец думает, что может продавать меня, как ему заблагорассудится? – она усмехнулась, совсем не по-детски. – И брат думает так же. Я же девица. Не мужчина. Ниже их. Ну-ну. Я буду править всеми этими мужчинами. Я буду решать.
– А ты не думала, что тебе это может не понравиться? Удача идёт под руку с крахом. Когда-нибудь ты ошибёшься, принцесса, и эта ошибка может стоить тебе не просто жизни и даже не просто благополучия…
– Это будет моя ошибка, – отрезала Елена. – Ты демон, Сэл, ты не знаешь, как это: жить игрушкой. Общайся с кем прикажут, улыбайся кому прикажут. Ляг под кого прикажут. И все эти курицы просто подчиняются! Я такой не буду.
Не будешь, думала я. Нет, не будешь.
– Я тебе иногда так завидую, Сэл! – вздохнула Елена, помолчав. – Ты демон, ты можешь делать, что хочешь. С кем хочешь. Как хочешь…
– Ошибаешься, принцесса.
Она бросила на меня удивлённый взгляд.
– Неужели?
Я кивнула.
– Никто никогда не бывает свободен. Свобода лишь иллюзия. – Елена в ответ только улыбнулась, и я добавила, уже тише: – Когда-то я тоже была человеком.
– Правда? – оживилась принцесса. – Когда? Кем? Как это…
– Не помню, – безразлично ответила я и отвернулась.
Королевские
Спустя почти полгода, в семнадцатый день рождения Елены мы узнали, что Эрик убил своего отца и стал королём Вейстера.
А ещё по прошествии трёх месяцев, после наведения порядка в своём королевстве, он объявил войну Силии.
Глава 2
– Мы победим, – горячо говорила принцесса, оторвавшись от вышивки силийского герба: змея, кусающая собственный хвост. – Мы победим, потому что мы добро, потому что это наша земля, потому что с нами Бог…
Может быть, если бы Елену услышали солдаты на поле битвы, они бы впечатлились. Но принцессу слушали только подруги-свита, парочка учительниц поблагороднее и директриса. А ещё рыцари – малая свита принца, приехавшего с ним навестить юную принцессу. По-родственному. В случае с семьёй Елены и порядками, заведёнными в ней, это имело определённое значение.
– И даже если враги будут стоять у наших ворот…
– Они уже стоят, – спокойно заметил брат Елены, принц Анри. – Да, сестра. А ты не знала?
Елена бросила на него косой взгляд и упрямо повторила:
– За нами правда, – и с неожиданной теплотой обратилась к присутствующим: – Друзья, давайте помолимся за всех, кто сейчас доблестно сражается за наше благополучие!
В устах той, кого разве что не в глаза обвиняли в этой войне, подобные слова звучали скорее издёвкой, но все девушки, а так же учителя вслед за ними, отложили пяльцы и прижали руки к груди в молитвенном жесте.
Елена тихо запела, слова гимна подхватили… О таких моментах менестрели слагают баллады – ничего не говоря о той фальши, которая буквально звучит в каждом звуке гимна.
Принц Анри, дёрнув щекой, повернулся и покинул гостиную принцессы, сделав знак телохранителям оставаться на местах. Вслед за ним вышла и директриса.
– Ваше Высочество, вам что-нибудь нужно? – просто спросила она, с полной готовностью сделать всё, что угодно. Для той, чей единственный сын служил в гвардии принца и сейчас как раз сдерживал наступление Эрика где-то на подступах к столице, вопрос был вполне закономерен.
Анри это тоже, конечно, понимал, но лишь покачал головой в ответ и отвернулся к единственному в коридоре окну. Больше директриса ничего говорить не стала, только поклонилась. Она была умной женщиной, что бы Елена о ней не думала, и понимала, когда просьба достигнет цели, а когда лучше просто уйти. Анри не был ни колдуном, ни гением, ни тем более богом. Менять сложившийся порядок вещей было не в его силах – и он ничего не мог сделать с армией Эрика, неуклонно движущейся к столице.