Сколково. Хронотуризм - 2

Михайлова Татьяна

Откинув крышку, Андрей влез на второй этаж. Он оказался нежилым. В углу свалены обломки старой мебели, какие-то доски. На полу сено, видать для лучшей теплоизоляции. Под крышей небольшое окошко, судя по сполохам, выходящее прямо на площадь.

Развязав башлык и расстегнув верхние пуговицы полушубка, он выглянул на площадь. Рядом с огромным костром, разложенным из крупных досок,　– несколько саней, запряженных понурыми лохматыми лошадками. В санях и вокруг костра – люди в военной форме, явно легкой для этих суровых краев. Обдрипанные

шинельки, кирзовые сапоги. На большинстве маленькие круглые папахи, на некоторых фуражки. Все повязаны женскими пуховыми платками и еще какими-то тряпками. В руках винтовки без штыков, направленные на плотную группу крестьян чуть в отдалении.

Видимо, у них шли переговоры. Офицер со стеком что-то кричал этим людям, грозя затянутым в черную кожаную перчатку кулаком. Переводчик переводил. Мужики отвечали нестройным хором. До Андрея долетали только отдельные слова.

–　…Батюшка, все подчистую выгребли…

–　…Знает, что должно быть…

–　…Под самое Рождество. Трех коров увели. Хлеба пудов двадцать. Самим жрать…

–　…Будет расстреливать каждого десятого, если не дадите…

«Чехословацкий корпус, видать,　– подумалось Андрею.　– Приехали с деревенских еды требовать». Ну да. Рассказывал дед, как это было. Красные придут – хлеба давай, белые придут – хлеба давай. Потом снова красные. А потом уж и мужики от отчаянья и голодухи за топоры и вилы берутся. Если, конечно, те или другие раньше в расход не пустят за поддержку противоборствующей стороны.

Какое-то движение привлекло к себе его внимание. Мышь? Да нет вроде, что-то крупное. Он обернулся, потянулся за маузером. Из дальнего конца чердака, куда не долетал свет от костра, метнулась юркая тень. Нацелилась на крышку люка. Андрей прыгнул ей наперерез, навалился, подмял. Вдавил дуло маузера в теплое и податливое.

Хрупкая фигурка под ним замерла, затихла.

–　Ты кто?　– вполголоса спросил он.　– От кого прячешься?

–　От того же, от кого и ты,　– ответил пойманный человек тоненьким голоском. Совсем юношеским.

–　Если отпущу, орать и бегать будешь?

–　А сам как думаешь?

–　Понятно. Ладно, отпускаю, но учти…　– Он для острастки надавил стволом пойманному на ребра.

–　Ладно, не пугай, без тебя страшно.

Андрей отстранился, повнимательней вгляделся в освещаемое багровыми отблесками лицо.

–　Девушка?!　– вырвалось у него помимо воли.

–　Ну да,　– ответила она, поправляя на голове сбившийся платок.　– А что?

–　Ничего, неожиданно просто немного, здесь, в такое время. От кого?.. А, ну да. А это кто такие? Чехословацкий корпус?

–　Они, собаки,　– ответила девушка.　– За едой опять прикатили. Голодно им, вишь.

–　Лютуют?

–　Эти-то? Нет, эти ерунда. Добром просят. Не то что каппелевцы,　– производное от фамилии генерал-майора она произнесла

с какой-то особой ненавистью.　– Те бы уже давно каждого десятого расстреляли, а остальных выпороли.

–　Тогда чего прячешься?

–　Мне с ними все равно лучше не встречаться. А сам-то кто? Все спрашиваешь да спрашиваешь, а о себе не рассказываешь.

Андрей задумался. Почему она прячется от белочехов? По житейской причине – изнасиловать могут или вовсе убить? Или по политической? Как относится к красным? Стоит ли ей показывать мандат за подписью Ленина или просто сказаться отставшим от эшелона раненым, беглым дезертиром? Не, наверное, она все-таки против Колчака. А, была не была, решил он.

–　Я комиссар Красной армии. Направлен в ваши края с особым заданием. Даже мандат есть, от самого товарища Ленина.　– Он достал из сумки бумагу и помахал ею перед девичьим носом.

–　Из самой Москвы,　– ахнула девица.　– И что, товарища Ленина видели?

«Товарищ? Это хорошо, значит, за красных»,　– рассудил Андрей.

–　Да, видел пару раз, но мельком, а лично только один раз встречал, когда он мне мандат подписывал. Занятый он очень. Из своего кабинета в Кремле, почитай, и не выходит. Но мне поручение оформили.

–　А что ж за поручение такое?　– Девица аж подалась вперед, слушая.

–　Прознал товарищ Ленин, что местные партизаны хотят поезд колчаковский с золотыми запасом России остановить. Да и велел мне: езжай, мол, товарищ Тихонов, это я, значит, на Байкал, да помоги местным товарищам на месте. Вот и мандат выдал.　– Андрей снова махнул бумагой перед девичьим носом. И поразился былинно-гротескным ноткам, появившимся в его речи. Бытие определяет сознание, надо б с этим поосторожнее.

–　Так откуда ж он про это прознал?　– Глаза девицы округлились.

Андрей хотел пошутить, что, мол, из Интернета, как все, но вовремя спохватился. К тому же девица не была деревенской простушкой. Просто удивляться, как и проявлять другие чувства, еще не разучилась, как и все тут, наверное.

–　Товарищ Ленин – он такой, все знает.　– А про себя добавил: «Так вот легенды и рождаются».　– А ты, смотрю, про это тоже в курсе.

–　В курсе? Ну да,　– пробормотала она.

–　А ну, рассказывай все, что знаешь,　– Андрей подпустил в голос командирские нотки.

–　Эшелон с золотом сегодня в полночь, скоро уже, должен выйти из Слюдянки. Мне нужно успеть предупредить наших.

–　Так ты что, в партизанский отряд идешь? Связная?

–　Связная?　– переспросила девица.

Андрей только отмахнулся, не обращай, мол, внимания.

–　Я при штабе работаю. Вернее, в ресторане при штабе…　– Она почему-то замялась.　– Официанткой. Вот услышала, что на сегодня намечена отправка. Поспешила дяде сообщить, а тут эти. Пришлось прятаться.