Скользящая сквозь время
Шрифт:
«Пойдём. Нам надо попрощаться с Вождём».
Мы медленно пошли вокруг всё ещё жарко горевшего костра. На противоположной от Шеттана стороне снова опустились на колени, поклонились до земли, затем обошли костёр до конца и отошли в сторону, к дому Вождя, где нас ждали Рэвалли и Нэйтас. За это время мужчины выстроились в длинную колонну. И как только мы закончили обход, один за другим двинулись к новому Вождю. Сперва вставали перед ним на одно колено, склонив голову, давали клятву верности. Потом шли вокруг костра и, как мы, прощались с прежним Вождём.
Затем приносить клятву верности пошли женщины, потом — дети.
Отдав погибшему Вождю последние почести, люди шли к своим домам и садились на крыльцо, молча и недвижимо продолжая смотреть на погребальный костёр. Вскоре Шеттан остался один. Он снова опустился на колени и замер, склонив голову.
«Садись, — Николай расстелил на ступеньках крыльца тёплое покрывало, подтолкнул меня к нему. — Никто не может уйти в дом, пока не догорит костёр. Но и подходить к нему сейчас имеет право только новый Вождь. А он обязан стоять рядом с костром до тех пор, пока прах не развеется по ветру».
«Как долго костёр горит, я думала, прогорит быстрее».
«Костёр горит ровно столько, сколько нужно для завершения обряда. Как только Шеттан закончит разговаривать с дедом, костёр погаснет».
«Разговаривать с дедом? — я удивлённо посмотрела на замершего Шеттана. — Разве такое возможно?»
«В Феллии всё возможно, Селена», — ответил Шаман, и в этот момент Шеттан встал и вскинул руки вверх. Костёр полыхнул пламенем выше крыши дома и — опал пеплом. Откуда-то появившийся небольшой смерч подхватил оставшуюся на кострище золу и понёс её к лесу, оставив от костра только тёмное пятно на поляне, которое быстро стало зарастать травой. И через несколько минут место, где пылал погребальный костёр, ничем не отличалось от всей остальной поляны.
Шеттан постоял ещё несколько секунд, глядя вслед смерчу, уносящему прах его деда, потом повернулся и пошёл к нам. Мы встали при его приближении, и я вдруг поняла, что идёт нам навстречу уже не просто молодой воин, а настоящий Вождь. Такой царственной стала его осанка, таким властным — взгляд. Шаттин воспитал себе хорошую смену.
— Лунная Дева, — сказал Шеттан, приблизившись. — Зачем ты это сделала?
Он прикоснулся рукой к своему лбу, на котором, кстати, кровавых следов ритуала уже не было. Когда это он успел их стереть?
— А ты зачем?
— Я поклялся деду, что всегда буду помогать тебе. И я отдал тебе свою жизнь. Поэтому и решил закрепить свои клятвы ритуалом.
— А я тоже всегда готова помочь друзьям, когда появляется необходимость. Но друзья часто бывают слишком скромными и не сообщают мне о своих проблемах. Ритуал поможет мне почувствовать, когда вам действительно может потребоваться моя помощь. А сейчас, Шеттан, я ещё нужна? Я бы хотела вернуться к мужу. Или ритуал ещё не закончен и должен быть какой-нибудь траурный ужин? Или, наоборот, праздничный, в честь нового Вождя?
— Нет. Ритуал закончен. Но ужин всё-таки будет. Самый обычный. Ты сегодня с утра не ела. Пока не поешь, никуда не отпущу.
Я усмехнулась:
— Ты уверен, что я послушаюсь твоего приказа?
Шеттан смутился, превратившись на миг в прежнего мальчишку:
— Кто сможет заставить
Я прислушалась к своим ощущениям:
— Ты прав, поесть надо. Только я умыться хочу. В доме Вождя есть ванная?
— Конечно, — удивился вопросу новый Вождь. — Рядом со спальней. Пойдём, провожу.
Мы поднялись на второй этаж, прошли по небольшому коридору и Шеттан открыл передо мной узкую дверцу. За дверью оказалась большая металлическая ванна, а рядом — лежащая на боку на высоких каменных подпорках огромная бочка с торчащим из днища краном. Над краном к днищу было прикреплено небольшое круглое зеркало.
— Умывайся, Лунная Дева.
— А нам можно? — поинтересовался Рэвалли.
— Конечно, — Шеттан отступил от двери, пропуская моих друзей.
А я прильнула к зеркалу: ох, и Баба Яга. Волосы растрёпаны, на щеке — сажа. Хотя, нет. Не Баба Яга. Зачем обижать Ефросинью Анисимовну? Она очень чистоплотная старушка. А я — просто грязнуля. Хотя, самого главного, из-за чего я так стремилась к умывальнику, на лице нет. Ни капли засохшей крови от проведённого ритуала.
— Шеттан, — позвала я. — А куда делся след от ритуала?
— Впитался, — пожал тот плечами. — Мы же смешали кровь. Теперь в тебе бежит капля моей и капля Дарровой крови. А в нас есть твоя.
«И никаких несовместимостей по группам крови», — хмыкнула я, смывая сажу и приводя в порядок волосы.
Ужин прошёл в молчании. Мне особо говорить не хотелось. Я всё ещё была под впечатлением сегодняшних событий и похоронного ритуала. Остальные тоже не горели желанием поболтать. Поэтому, быстро поев и пожелав Шеттану благополучия и удачи, я вышла из дома Вождя и отправилась в дом Шамана. Остальные, включая Николая, остались ночевать в гостевых спальнях Вождя.
Я поднялась на второй этаж и тихо, стараясь не скрипнуть, открыла дверь. И остановилась на пороге, глядя на по-прежнему спокойно спящего мужа. Как же я по нему соскучилась! И как я рада, что он, наконец, в безопасности. Что он рядом. Что ушла из моей души, наконец, эта ужасная тяжесть неизвестности.
Я подошла к Стэнну, села рядом на краешек кровати, провела рукой по волосам любимого. Хотелось прижаться к нему, обнять, поцеловать… Но я только осторожно взяла его за руку и замерла, закрыв глаза, чувствуя его тепло. И, видимо, так и уснула. Потому что, открыв глаза, выяснила, что лежу, уткнувшись носом в подмышку мужа. А по стене уже вовсю прыгают солнечные зайчики. Хотела тихонько встать, и не смогла: сильная рука прижала меня к горячему телу, и я услышала родной голос:
— Селена, ты мне снишься?
— Нет, — замотала я головой и вдруг расплакалась. — Нет, не снюсь.
Слёзы быстрыми ручейками бежали по щекам, по дрожащим губам, а Стэнн только крепче прижимал меня к себе, ласково гладил по трясущимся плечам и — молчал. А я рыдала в голос, выплёскивая из себя напряжение последних дней, и никак не могла успокоиться.
Но всё когда-нибудь заканчивается. Даже слёзы. Ещё раз судорожно вздохнув, я, наконец, вытерла мокрые щёки и, приподнявшись на локте, заглянула в глаза любимому. А потом поцеловала его: раз, другой, третий. Добралась до губ… и тут Стэнн выдохнул и прижал меня к себе так, что я только пискнула. И сам начал целовать — жадно, настойчиво, гуляя руками по моему телу, забираясь под рубашку.