Скользящий по лезвию
Шрифт:
— Отлично помню. Флорида, бунгало на пляже, пиво и парочка загорелых сисястых блондинок. Соки, зажми уши, я расскажу доку подробности.
Соки зло фыркнула. В сисястых блондинок она не поверила. Док, очевидно, тоже, потому что сказал:
— А вот и нет. Зимой вас занесло на Аляску. Вообще-то я старался не подключать видеолинк с чипа, потому что ваша личная жизнь — это ваша жизнь. Но в декабре я решил провести сеанс, и мне надо было убедиться, что с вами все в порядке. С вами не было все в порядке. И чем дальше, тем больше.
— Какого черта вы несете?
— Я так и думал. Вам стерли не только память, но и след на теле. И все же кое-что Амершам стереть не смог.
Доктор заскользил по экрану белыми пальцами и забормотал, вводя пароли. Спустя пару секунд из глубины голограммы наплыло окно видеозаписи. Соки, расширив глаза, смотрела на занесенный снегом городок, на пляску голодной белой луны в небе, на чудовищ в броне, вышедших из костяного леса и убивавших людей. Запись была нечеткой, прерывистой, ее то и дело туманил пар от дыхания, а порой картинка и вовсе срывалась в черноту. В черноте медленно наливались зеленью ленты северного сияния, похожие на узоры скринсейвера.
— Не очень-то смахивает на пляж во Флориде, да? — прозвучал тихий голос Харпера.
Девушка оглянулась. Ричард, не отрывая глаз от экрана, растерянно хмурился и потирал правый висок. Она впервые видела на этом хищном лице такое беспомощное выражение.
— Там, в Авроре, Вечерский уже практически совершил прорыв, — сказал старик, свернув окно видеозаписи.
Перед Соки в последний раз мелькнули звезды, тонущие в изумрудной небесной реке, ледовая корка у берега и одинокий огонь на холме.
— Он выпустил на волю химер, — продолжал ученый. — К счастью, настолько громадных, что отследить и уничтожить их не составило особого труда. А вы это подсознательно запомнили, несмотря на все усилия ментоскопистов. Я ведь предупреждал Амершама, что стирается только активный слой памяти. Уничтожить пассивную память практически невозможно, и она может включиться в самый неподходящий момент.
Доктор Харпер стремительно пересек комнату и, вытянув руку, прикоснулся дрожащим пальцем ко лбу Ричарда. На секунду Соки показалось, что ковбой ударит старика. Однако тот удержался, хотя глаза опасно сверкнули.
— Ментоскописты Амершама стерли ваши воспоминания об Авроре, — с нажимом повторил Харпер, — однако след остался. Еще в декабре прогноз был нечеткий — все указывало, что источником прорыва будет лаборатория Морган, и не более. Я старался оттянуть следующий сеанс, потому что ваша ментоскопия могла повлиять на результаты. Но в августе, когда я попытался предупредить доктора Морган, вместо нее мне ответил Вечерский. Тут стало ясно, что дольше тянуть нельзя. Вечерский и Амершам были связаны куда крепче, чем я предполагал. Я уточнил параметры, и Машина выдала совершенно однозначный прогноз. Прорыв состоится, но его виновником будет не Саманта Морган, а Алекс Вечерский…
Собрав лоб
— Все дело в осознании, Ричард. Вместо безразличной вам женщины ваш разум выбрал того, кто — согласно пережитому опыту — был способен на преступление и предательство.
Харпер замолчал. Пыль, поднятая его шагами, медленно кружилась в воздухе. Попадая в окно голографического экрана, пылинки вспыхивали, как будто сгорая.
— И что теперь? — мягко убирая руку старика от лица, спросил Ричард. — Разве я не могу все исправить? Запустите этот чертов агрегат по новой. Я навоображаю вам будущее, где химеры превратятся в розовых поросят, беглые андро — в кукол Барби, а остальные будут расхаживать по колено в цветочках и музицировать на банджо.
Доктор Харпер, покачав головой, отступил на шаг.
— Ценю вашу самоотверженность, друг мой, но, боюсь, от вас тут уже ничего не зависит. Вы ведь помните: кроме вас, есть и другие. Они приняли результат наблюдения. Они живут в мире, где химеры — бешеные чудища, где андроиды могут взбунтоваться в любой момент, где царят страх и беззаконие. Не знаю, кто из нас больше виноват, вы или я. Знаю только: единственное, что мы можем сейчас сделать, — это отключить Машину. Сервер загрузился. Сейчас я запущу программу, которая сотрет…
Раздался выстрел. Доктора Харпера отбросило к задней стене. Зазвенело разбитое стекло. Из затылка старика брызнуло красным, как из спринклера на лужайке перед домом Ба. Потом Харпер упал. Ричард — ее ковбой Ричард, хороший человек, тот, кто спас Соки сначала от разбойников на дороге, а потом и от самого Повелителя Кромахи — плавно перевел «ЗИГ-зауэр» на биохимика Энди Уайлда. Уайлд сидел на корточках, прикрывая голову от осколков.
— Ты знаешь, как запускать эту хреновину? — очень спокойно спросил Ричард.
Очкарик лихорадочно закивал.
— Говорят, здесь где-то есть разъем для чипов. Вставь туда этот.
Ковбой раскрыл левую ладонь, на которой лежал маленький черный квадрат.
— Мы проведем еще один сеанс вызывания духов.
— Но к-какие параметры? — дрожащим голосом спросил очкарик. — Параметры всегда настраивал… доктор Харпер.
Он бочком обошел убитого. Из-под головы старика уже натекла лужа. Соки старалась не смотреть в изуродованное выстрелом лицо. Ее мутило от кислого запаха крови и порохового дыма.
— Ты можешь ввести туда новое имя?
— Машина действует… действует не так, но я могу…
— Введи мое настоящее имя. И второе — Алекс Вечерский. Подключи меня напрямую.
Доктор Уайлд забубнил и заскользил пальцами по открытому окну программы. Из глубины, как птичьи трупики из колодца, начали всплывать новые окна. Не оборачиваясь, очкарик пробормотал:
— Мы никогда не пробовали использовать только одного реципиента. Это лавина информации. Вы можете умереть или свихнуться.