Скопа

Тверез Тихон Владимирович

– Вот когда выберемся, тогда и поешь! И вообще береги свои причмоки, а то, случись чего, будешь на сухпае сидеть.

Кнопка посопела носом и двинулась за братом. На нее чудом не действовала пыль, хотя девочка была без маски, и даже глаза не слезились. Да и действительно, опыт лазания по таким местам у парочки был большой. Да и пыль была не самым страшным бедствием, которое можно встретить в давно заброшенных, когда-то жилых секторах.

По жилым сегментам застройки, преимущественно закрытым сад-кампусам, лазать было вообще-то безопаснее всего, а так «заброшки» – и промышленной, и военной, и любой другой хватало на всех трех обжитых планетах – на Земле, в Лунном городке, на Корпомарсе и даже на орбиталках. Но о таком Вертуч с Кнопкой могли только мечтать, довольствуясь не менее интересными и порой продуктивно-полезными походами по родной планете Земля. Таким «сталкерством»

занимались многие «внешки», добровольно отказавшиеся от погружения в сеть, предпочитающие реальность, но и на этом поисковом поприще конкуренция была высока, что создавало, помимо прочего, дополнительную опасность. Поэтому брат с сестрой предпочитали именно когда-то жилые сектора заброшки – здесь риск нарваться на банду неадекватов был минимален, да и доход какой-никакой был, помимо того, что «долгоиграющие» пищевые стаб-блоки попадались частенько. А это было важно – Кнопку мало удовлетворяли бурно разросшиеся, когда-то окультуренные заросли, где можно было найти и фрукты, и овощи, и даже ягоды, а частенько и рыбку или лягушку в бассейнах поймать, ей всегда хотелось, чего повкуснее, – желательно того, что уже давным-давно не производят и не продают.

Кнопке было десять, так получилось, что настоящей, живой Скопы ни, естественно, в период подъема, ни в период упадка, они с братом никогда и не видели. Родилась она уже после «итераторной революции», когда большая, несравнимо большая часть населения существовала уже только в иншмирах, забросив реальность бытия, как ненужную вещь, непродуктивный пережиток. Итераторная сеть – тридцать аналогов предыдущей – давала пользователям не просто иншмиры, а стабильные иншмиры, в которых можно было переживать почти реальную жизнь существа, не беспокоясь об отмерянном биовремени в реальности. Да и сравнивать жизнь, в полном смысле этого слова, с жизнью в стабильном иншмире было бы бессмысленно – в сети исчезала куча проблем, преследующих живых на всем жизненном пути, а дополнительные возможности были огромны. Замедлять время, меняя иншмиры, не думать о старости или болезнях – пока работает биореген, не думать о голоде, холоде, о скуке или неуютности и даже банальной неудовлетворенности – иншмир можно было создать любой. Или попасть в любой, иногда и враждебный. Там, наряду с возможностью летать, стать невидимым или побеждать врагов мановением пальца, можно было и просто умереть – все-таки правила стабильных иншмиров были посерьезнее и никакой современный биореген не спас бы энергоряд существа от возможного разрушения. А врагов на неисчислимых просторах иншсетей было предостаточно – одни иншеры, инш-существа, не имеющие тела в реальности, клонированные итераторами по образу обыкновенных пользователей, чего стоили! Правда, сейчас иншерами называли уже всех добровольно ушедших в сети, а в противовес им, предпочитающих реальность, называли внешками – к такому, относительно небольшому сообществу и относились Вертуч и Кнопка.

Для поддержания какой-никакой жизни на трех планетах людей требовалось немного. И главное для иншеров, а их было от полутора до трех триллионов энергорядов! – точнее посчитать было возможно не всем, данные скрывались итераторами очень тщательно – внешки были нужны для поддержания стабильной работы иншсетей и связанных с ними, включенных в процесс погружения, необходимых структур и обеспечительных предприятий. Квантоумные кристаллы тратили минимум энергии, благодаря примененному итераторами устройству, многомерная сеть получала энергию от самой Вселенной и с этим справлялись небольшие операторские центры на местах. Кристалловые фермы, сами операторские квантоумы и инфокапсулы, где в изолированных и хорошо защищенных бесконечных помещениях находились миллиарды существ, требовали энергии гораздо меньше, чем их же существование в реальном мире. А обеспечивали работу нужных служб и структур или нанятые для этого внешки, или сами иншеры, периодически «возвращаясь» в реальность.

Планеты, да и все жизненное пространство скопян, оказалось заброшено, процессы замерли или прекратились совсем. Кардинальные изменения не тронули только планету Чуя, планету-дом фогги, большую часть сегментов систем «странных», не видящих много интересного в использовании иншсетей, планету Уйму, где почти не было людей, и небольшое количество пространственных объектов, отстоящих далеко от трех основных планет. И совсем немного скопян в Солнечной системе – меньше двух миллиардов, из больше чем тридцати, обеспечивали работу жизненно важных сегментов «скопянского общества», не теряя надежды когда-нибудь восстановить былое могущество системы. Правда, еще столько же предпочитали обеспечивать

свое существование другим способом – на заброшенных планетах было много не только пассивных, махнувших на все рукой или заботящихся в такой ситуации только о себе, но и активных, быстро и с удовольствием перешедших на нелегальное положение, организующихся в структуры полукриминальные. Да и явный криминал, в отсутствие должной работы полиции, армии или спецвойск, могущих решать теперь только конкретные, точечные задачи на столь огромных территориях, разросся неимоверным комом.

Потому-то Вертуч, уже и совсем не помнящий своего настоящего имени, и его сестра Кнопка, по сути простые внешки в таком «замершем в движении» постапокалиптическом мире, оказались на положении простых «выживальщиков». Отец их или погиб, или просто исчез в каких-то иншмирах, мать, как многие и многие, ушла в себя и опасалась не только иншсетей, но и за порог дома выходить, социальная лестница, начиная от школы, была разрушена и не работала, и так случилось, что брат с сестрой оказались предоставлены сами себе. И быстро нашли себе занятие – древнее «сталкерство», исследование новых для них когда-то заброшенных территорий и поиск не только пропитания, но и некоторых артефактов, которые, в случае удачи, можно было продать или обменять на что-то полезное.

Явно что-то полезное Кнопка нашла сразу – не долго думая, развернула брата лицом к утопленной в стене дверце, где в углу за перегородкой было некое подобие кухоньки, аскетично представленной объемистым диспенсером для воды, синтез комбайном и переработчиком отходов, являющемся еще и единственным стулом в помещении. Вообще, здесь явно жил человек, не любящий часто выходить наружу или собирающийся затворничать, об этом говорила и огромная библиотека с удобным диваном-трансформером, и древний газовый камин перед ним, и контейнеры у входа – запасы продуктов и необходимого. А также отсутствие наружного комбеза и средств защиты, да и многочисленные чеки доставки на полу у контейнеров. За диваном обнаружился сейф, когда-то скрытый маскировочными полями, – явно оружейный, судя по форме. Его Вертуч оставил на потом, а сейчас, игнорируя Кнопкины хотения, прошел к дальней приоткрытой, когда-то явно замаскированной стеллажом с книгами, мембране прохода. Там и нашлась разгадка – еще при входе, обследуя защитную мембрану, Вертуч обратил внимание, что жилье никто не покидал.

В маленьком помещении, переоборудованном санузле, стояла рядом с унитазом довольно современная инфокапсула. Табло на ней еще горело сиреневым – пользователь был внутри и был явно давно мертв. Вертуч потрогал экранчик – биореген не работал, напоследок сообщив о смерти и себя, и хозяина. Открывать капсулу Вертуч не стал, мельком осмотрев помещение, пошел было обратно, но под ногами что-то шаркнуло. Пошарив в налетевшей сюда из комнаты пыли, нашел идентификационную карточку, наверное, хозяина. Сквозь мембрану заглянула любопытная Кнопкина мордашка, снова жующая и уже чем-то перемазанная еще больше.

– Сто раз тебе говорил, не ешь ничего, не проверив! – Кнопка, судя по довольной улыбке, явно не собиралась внимать выговору. – Анализ сделала?

– Евстевственно! Ты вообще за кого меня принимаешь?

– Вот когда выберемся отсюда, я тебе и скажу, за кого, – Вертуч, вообще-то тринадцатилетний мальчуган, выглядел повзрослевшим и каким-то устало-строгим.

– Это хозяин? – Кнопка рассматривала инфокапсулу, тоже перестав улыбаться. – Вер?

– Наверное. Пойдем отсюда. – Дети тихонько проскользнули мембрану и остановились напротив кухоньки.

– И что у тебя тут? – Вертуч рассматривал вместительный стаб-отсек, там рядами стояли герметики с яркими этикетками, упаковки синтез-капсул, пространственные тубы с напитками, даже семена растений были в пакетах, и внизу отсека, судя по всему, тщательно запакованный биогрунт и даже баллоны с газозаменителем воды.

– Он тут надолго зависнуть собирался, – Вер кивнул на санузел с инфокапсулой. – Выходить почему-то не хотел, но опасность его подстерегла не снаружи, а именно в иншсетях. А может, сам помер или биореген сломался.

– А там кто? – Кнопка явно погрустнела. – Мужчина или женщина?

– Не знаю, – Вер осмотрелся повнимательнее. – Тебе не кажется, что тут никто и не жил?

– Даа… Смотри, никаких личных вещей нет, даже голопроектора нет, только книги и свитки.

– Ну это уже просто пыль. Мы же высоко над поверхностью, тут перепады огромные, бумага, да и биопласт-то не всегда сохраниться может. Инфосферы нет?

– Не-а. Он тут что, только книги читал? Питекантроп какой-то, – Кнопка попыталась взять одну из книг, но та рассыпалась в пальцах. – И давно он тут?