Скорая 2024-25-26
Шрифт:
Глаза расширились, мысль начала судорожно работать, приводя в порядок внешнее устроение души.
Глафира молча наблюдала, чуть заметно улыбаясь…
– И вы считаете, что я могу обойтись без всех этих бесконечных стримов и видосиков, фоток и бесконечной погони за новым ракурсом? – искренне спрашивала актриса, забыв, что перед ней уборщица.
– Абсолютно точно! Вы в этих фотках тиражируете и теряете себя! Вы становитесь доступной и, в конечном счете, неинтересной. Кому-то эта доступность приносит кайф и наполняет энергией. Только не вас. Вас она истощает, не
– Вы правы, – лицо актрисы просветлело. – Я не могла решиться и, кажется, начала зависать в таком тупике, что это простейшее решение даже не могло найти тропинку к моему сердцу, чтобы навести там порядок, как вы верно заметили. Почему мне никто не сказал этого раньше?
– Им не приходит в голову, что актрису это может тяготить… А вы не хотели ни у кого просить помощи!
– Спасибо вам! Вы уверены, что вы – уборщица? – широко улыбнулась актриса.
– Можно сказать – уборщица, можно сказать – что-то большее… Все мы в какой-то мере уборщики… В голове тоже стоит убираться, – улыбнулась Глафира. – Я пойду… Мне пора, извините!
Глафира вышла из театра, оставив позади отпустившую свои заморочки актрису, готовую изменить свою жизнь и идти дальше.
На площади перед театром стояла Анфиса, прислонившись к своей новехонькой машине.
– Мощная тетка – эта актриса! Глубоко себя закопала, – встретила Анфиса подругу. – Ты заработала 400 баллов из 1000 возможных, с лёту, как здрасьте! Я восхищаюсь тобой, Фира! Ты вытащила ее! Поздравляю! Надеюсь, тебе вместе с наградой за доктора хватит на пару месяцев!
– Ты меня обманула. Тебе не нужна была моя помощь! – еле заметно улыбаясь, грустно вздохнула Глафира.
– Зато как мастерски! – просияла в ответ Анфиса. – Ты даже не заподозрила!
– Спасибо, Анфис! – Глафира обняла подругу.
– Садись, подброшу. Я дешевле и быстрее, чем такси… – подмигнула Анфиса.
– Что с клиентом? – приведя себя в порядок после работы с актрисой, минут через пятнадцать спросила Глафира.
– Норм, еще пару раз и дожму… Я пока не умею, как ты, с лёту и в нужную точку… Поэтому мне обычно не дают таких мощных клиентов, как эта актриса. Ну, ты знаешь! Это первая, и я сразу к тебе… Ты же не отправляешь запросов…
– Да. Боюсь, что не успею, и Олег заметит и будет ругаться…
– А тебе нельзя, чтобы он тебя прибил или бросил по твоей вине! – возмущенно стукнув по рулю, явно не жалуя Олега, произнесла Анфиса.
– Да, – серьезно и спокойно подтвердила Глафира.
– И ты согласна чахнуть…
– Ты же знаешь, это моя вина. Это моя ошибка. Не было вариантов, – с болью в голосе проговорила Глафира.
– Были варианты, Фира, были! – возмутилась Анфиса. – Ты могла пройти мимо и забыть, как это делают все нормальные… Но ты же у нас ненормальная! Не прощаешь себе промахов! Должна все исправлять до победного!
Глафира развела руками, понимая, что возразить совсем нечем…
– Глаш, доктор, который не заботится о себе, помирает первым, и потом не будет, кому спасать остальных!
– Ты права! Только не в моем случае… Я должна отработать ошибку! – решительно
– Даже ценой своего существования?
– Я как-нибудь… Спасибо, что беспокоишься!
Глафира закончила разговор, в тысячный раз подтверждая себе, что другого выхода у нее нет и не было. Дело в том, что работник Скорой за каждого клиента получал, кроме денежного, еще и вполне определенное дофаминовое вознаграждение, приход которого происходил сразу же за исцелением клиента от навязчивой идеи закончить свою жизнь самостоятельно здесь и сейчас. И оба вознаграждения количественно отождествлялись с уровнем энергии клиента, которая условно приравнивалась к конкретному значению по шкале от 1 до 1000.
И если денежная составляющая вознаграждения за спасенного клиента не особенно волновала Глафиру в этой ее, нынешней, ситуации, то дофаминовое вознаграждение нужно было как никогда ранее. Без его достаточного запаса работник Скорой не мог брать клиентов в работу. Переработать депрессивную составляющую уныния клиента в желание остаться жить не под силу обычному человеку. Чувство счастья от проделанной работы должно зашкаливать, чтобы суметь перемолоть негатив очередного клиента и преобразовать его во что-либо светлое и позитивное.
В данный момент вознаграждения за редких клиентов Глафиры могли лишь поддерживать ее на плаву в ее непростой семейной жизни, где муж знал о ее работе, но был категорически против. Не зная ни методов, ни последствий отказа от работы, он делал настолько невыносимой жизнь жены, что выбирая между двух зол, ей приходилось жить на минимуме позитивной энергии, лишь только доживая до конца отведенного ей срока.
Глафира уставилась в боковое окно машины. Скорость была такой офигенной, что все за окном сливалось в простую белую туманную пену, но если уметь смотреть сквозь эту пелену дальше, за неё, можно было увидеть то, что лежало за пределами этой скорости…
Глафира выцепила мальчугана лет 12, всмотрелась в него и подумала, что лет через 5-6 надо было бы его навестить, что-то в его окружении ей не понравилось.
Нет, она, конечно, знала, что за ним приглядывают и не дадут случиться ничему такому, о чем ей, Глафире, надо было бы переживать… Но ей было бы интересно заняться этим случаем, проработать его и сложить в копилку своих умений или в сундук достижений, если умение больше никогда не пригодится…
Она надеялась, что через 5-6 лет она станет уже наконец свободной от своего обещания спасать того единственного, кто прошел мимо нее! Мысль о муже вернула в настоящее.
Через минут 15 машина Анфисы остановилась возле дома Глафиры… (У многих работников Скорой есть свои какие-нибудь исключительные способности. Анфиса умела сжимать время и ездить со скоростью, не подвластной обыкновенному человеческому разумению.) Расстояние в 150 км было преодолено за 30 минут.
Глафира вбежала в дом и поняла, что всё спокойно: дети заняты своими делами, муж еще не вернулся и ее отсутствия не заметил.
03. Скорая. А-ля француженка