Скорая десантная помощь
Шрифт:
Вообще-то, откровенничать в лагере строго возбранялось. Курсанты имели особые, служебные клички, по которым и обращались друг к другу. Но люди есть люди, даже если и человеческий облик ими уже утрачен начисто. Поэтому тамошние табу молчания периодически нарушались. Среди курсантов лагеря было около десятка чеченцев, некоторые из которых воевали еще под началом Аслана Масхадова. Были также кабардинцы, дагестанцы, ингуши и представители других кавказских народов.
– А откуда Ральф Ликко мог получить информацию обо мне? – задумчиво потер лоб Андрей.
– Насколько я смог понять, его о вас известили из Москвы, – неуверенно ответил киллер, внимательно наблюдая за каждым его движением.
«Значит,
Словно прочитав его мысли, киллер испуганно сжался в комок, и в его глазах заплескался почти животный ужас. Судя по всему, настрополивший его босс явно перестарался по части страшилок о «кровожадных русских».
– Вы обещали меня не убивать! – дрожащим голосом напомнил Кушим Таху.
– Вообще-то, я тебе ничего не обещал… – чуть поморщился Андрей. – Но, так уж и быть, в живых оставлю. Хотя такую тварь, как ты, уместно было бы или четвертовать, или сжечь заживо на медленном огне. Ладно, живи. Но вырубить тебя придется, – добавил он, сопроводив последние слова молниеносным движением руки.
Без единого вскрика киллер опрокинулся вниз лицом, и, если бы Лавров его не подхватил, он бы кувыркнулся на пол купе. Положив его на диван и укрыв простыней, Андрей некоторое время стоял в раздумье. Отсюда нужно было уходить как можно скорее, поскольку не исключалась вероятность того, что киллера подстраховывали «коллеги» из его же церэушной банды. Причем сам Кушим Таху мог быть об этом в полном неведении.
Исходя из этого, покидать вагон обычным, общепринятым путем на первом встречном полустанке было, скорее всего, слишком рискованно. В подобной ситуации лучший вариант – уход через окно в момент, когда поезд хотя бы немного замедлит ход где-нибудь на повороте.
Хорошо зная географию Польши – выезжая из Москвы, он тщательно проштудировал карту и справочники, – Лавров мысленно прикинул свой дальнейший маршрут. Не так давно позади остался Бала-Подляску – старинный польский город, расположившийся на берегах Кшны. Сейчас поезд приближался к Лукуву, обосновавшемуся на той же Кшне. А дальше будет Отвоцк, за которым конечная цель этого этапа его путешествия – Варшава.
«Как там было в марше красных кавалеристов? – глядя в окно, где дневные краски пейзажей начали меняться на вечерние, вспоминал Лавров. – «…Даешь Варшаву, дай Берлин, уж врезались мы в Крым!..» Вот-вот, Варшаву – даешь! Но пока что ее взятие придется временно отложить, в силу ряда непредвиденных обстоятельств… Черт бы их подрал!»
Прикинув, что во время пути на перегоне между Лукувом и Отвоцком, учитывая время года, уже должны начаться настоящие сумерки, он решил незаметно покинуть вагон где-нибудь вблизи шоссе Люблин – Варшава. А дальше… Вот оттуда-то автостопом он и доедет до Варшавы, где надо будет встретиться с агентом-нелегалом, проживающим в Польше еще со времен СССР.
Об этом человеке, уже в момент отбытия с Белорусского вокзала, Андрею по телефону сообщил генерал Федин. По словам генерала, «законсервированный» агент на связь не выходит. Но он еще жив – это показала недавняя контрольная проверка советской агентурной сети в бывших странах соцлагеря, проведенная сотрудниками ГРУ.
«Вот так она устроена, эта жизнь, – мысленно констатировал Андрей, глядя на красные черепичные крыши аккуратных домиков в окружении уже желтеющих садов промелькнувшего мимо него очередного полустанка. – КГБ шпионил за своим же военным и политическим союзником. Хотя что в этом может быть странного? Если «Моссад»
Самое важное тут было то, что старик знал Польшу как свои пять пальцев, имел обширные связи и мог оказать существенную помощь в поиске секретных тюрем НАТО, где, скорее всего, в данный момент и находился похищенный спецслужбами Александр Борисов.
…Когда за окнами замелькали пригороды Лукува, окутанные осенними сумерками, Лавров начал готовиться к «десантированию» через окно вагона. Опасался он только одного – коллеги киллера, недвижимо лежащего сейчас в его купе, могут всполошиться и заподозрить, что тот раскрыт и выведен из строя. А это чревато. Хорошо подготовленные «отморозки», наверняка работающие под прикрытием местной полиции и спецслужб, примут все меры к тому, чтобы уничтожить его любой ценой, даже в присутствии свидетелей. Что им стесняться? Как говорится, своя рука – владыка. А закон, он и в Польше может оказаться в роли пресловутого дышла. Недаром же есть расхожая пошловатая острота: все как в Польше – тот и пан, у кого кое-что больше. Даже если посторонние что-то и увидят, местным лохам потом запросто могут объявить, что в результате следственно-разыскных мероприятий был выявлен и уничтожен опасный террорист, заброшенный в Польшу из России с целью проведения диверсий и терактов. И все этому поверят…
Уложив в сумку вещи, Андрей достал из ее тайника паспорт на имя Хмелина Николая Алексеевича. Свой теперешний, на имя Гаврилова Анатолия Петровича, положил на его место. Уже засвеченный паспорт следовало бы немедленно уничтожить, но Лавров с этим решил подождать – мало ли что еще может произойти? Вдруг пригодится? В конце концов, он же не какой-нибудь киношный шпион. Это в киношках образца 60-х годов прошлого века агенты разведслужб то и дело сжигают паспорта, съедают шифровки, а в случае неудачи прокусывают ворот рубахи с зашитой в него ампулой цианистого калия. А он – спецназовец, главное боевое достояние которого – ум, смекалка, интуиция, артистизм, владение оружием и физическая подготовка.
Сумерки сгущались все больше и больше. Андрей, не отрываясь, смотрел в окно, опасаясь пропустить момент пересечения с автотрассой. Неожиданно он скорее почувствовал всем своим существом, нежели увидел или услышал, что некто со стороны коридора пытается осторожно открыть дверь купе. Но это было заведомо безнадежным делом, поскольку замок, поставленный на фиксатор изнутри, снаружи поддавался только специальному ключу. Но, как говорится, чем черт не шутит, когда бог спит? А вдруг такой ключ у них имеется? Тогда надо срочно исчезать, невзирая на скорость движения поезда.
Лавров опустил раму окна и, бросив в окно сумку, тут же выбрался наружу сам, зависнув над стремительно бегущим под ногами, едва различимым в густых сумерках крутым косогором насыпи, покрытой мелким щебнем. Самым скверным в такой ситуации было вовремя не заметить какую-нибудь электрическую опору и, спрыгнув, с маху в нее влепиться, чтобы потом с разбитым черепом скатиться под откос.
Шли мгновения, а подходящего места для прыжка присмотреть не удавалось. Наконец впереди, в свете далеких фонарей, Андрей смог различить пышно разросшийся куст. А со стороны двери до него донесся щелчок, который означал, что замок разблокирован и в купе сейчас войдут посторонние. Уже не раздумывая, он резко оттолкнулся от вагона и, сгруппировавшись, ощутил после неуловимо короткого полета в пустоте столкновение с пружинистой куртиной густо переплетенных меж собой ветвей, сопровождаемое громким хрустом.