Скорая развязка
Шрифт:
П е р в ы й р а б о ч и й. Вот это слова! Железо к железу. А коль жидок — не берись. Энергия!
В т о р о й р а б о ч и й. Председатель ихний шибко убивается. Конечно, его понять можно: лес, он тоже энергия.
М и т я е в. Зимы надо ждать, или пусть вертолетов дают. А лес не нами сажен…
П е р в ы й р а б о ч и й. Ну, добро, иди этот лес в дело, а то ведь в болото за здорово живешь. В этих болотах всю Сибирь можно упеткать.
П ы л а е в. Значит, работы свернуть и ждать зимы? Так я вас понял? Да разве нас за этим послали сюда, на такой трудный и важный участок. Вся страна сегодня глядит в нашу сторону. И друзья и ревнители следят, даст ли наш Иленьский
В т о р о й р а б о ч и й. Так оно конечно. Даром ничего не дается.
П е р в ы й р а б о ч и й. Мы тут, Роман Романович, промеж собою говорили. Вот пусть Митяев скажет. Он здешний.
П ы л а е в. Тебя, Митяев, я и правда что-то не знаю. Новенький?
М и т я е в. Из них.
П ы л а е в. Здесь пришел?
М и т я е в. Тутошний.
П ы л а е в. Кем вы у нас?
М и т я е в. Куда пошлют.
П ы л а е в. Ну, давай выкладывай. Как тебя по имени-отчеству?
М и т я е в. Степан. Степан Митяев.
П ы л а е в. Вот и крой, Степан Митяев, как нам поскорее во славу Родине добыть жидкое золото.
М и т я е в. Мы вас, Роман Романович, поняли. Вам так же, как и нам, жалко лес. Но то открытие, которое ждет нас без промедления, не знает ни вашей, ни нашей жалости. Нефть надо добыть. И мы ее добудем.
П ы л а е в. Верно, Степан Митяев. Вот она правда-то, Палкин.
М и т я е в. Но лес все-таки губить дело нехозяйское.
Р а б о ч и е. Да. Конечно.
М и т я е в. Наш начальник участка, Палкин Николай Прохорович, не может не знать, что такую насыпь, какую мы отсыпаем, размоют первые же осенние дожди. Я вырос здесь и знаю, что во время дождей болото пучит, оно эту насыпь порвет как гнилую нитку. Ведь того, что мы валим в болото, мало. Весь этот балласт, как говорится, не достигает материнского грунта. Зависает.
П ы л а е в. А лес, что мы укладываем?
М и т я е в. Лес-то, он конечно, но сколько же его надо? И все равно, да и даже при нем, наша насыпь до первых осенних дождей. Уж это верно. Лес — судите сами — опора ненадежная.
П а л к и н. Так ведь нам дорога-то нужна как временное сооружение. Перебросим технику, материалы — и делу конец.
М и т я е в. Я вот к чему клоню, Роман Романович. Нельзя ли, говорю, вести дело с заглядом вперед. Ведь если мы на том берегу найдем нефть, здесь будут выстроены новые дороги и мосты. Не так ли?
П ы л а е в. Совершенно верно, Митяев.
М и т я е в. Значит, мы убиваем двух зайцев. Даем нефть и к ней дорогу.
П ы л а е в. Умная ты голова, Степан Митяев, но мы же не дорожники. Будем думать о себе более скромно…
П а л к и н. Погодите, Роман Романович. Одну минутку. Только одну. Ведь золотую мысль он высказал. Вот козырь, которым мы покроем все карты. Все. Все до единой.
П ы л а е в. Черт побери, и в самом деле подал ценную идею. Ну, братцы, вы, кажется, всему делу даете правильный ход. Да оно и верно: уж строить так строить. Спасибо вам, дорогие товарищи. Прошу вас, распространите среди рабочих эту свою ценную идею, а мы, как
П е р в ы й и в т о р о й р а б о ч и е. Мы знаем вас, Роман Романович. Верим. Что верно, то верно. Дороги, они завсегда нужны. До свидания. Пока, значит.
Рабочие уходят.
П ы л а е в. Палкин, ты останься. Вот ведь что это такое — советоваться с народом. А? Спасибо, брат. Ай, молодчина этот Степан Митяев. Надо его взять на заметку. (Записывает.) Ты слышал, Николай Прохорович, что они предложили? Ах, золотые головы. Необходимо как-то обнародовать, что сулит новая дорога экономике края. Эффект должен к нулю свести стоимость леса. К нулю. Вот тебе мой стул, вот бумага — садись и пиши в газету: «Инициатива рабочих поддержана!» Пиши, пиши. Это предложили твои люди, а ты обязан их отметить. Ах, золотые головы.
Входит Л ю б а.
Л ю б а. Директор школы, Роман Романович. Вера Игнатьевна Ведунова.
П ы л а е в. Проси, Люба. А ты, Николай Прохорович, иди в кабинет инженера. Когда напишешь — покажи.
Палкин и Люба уходят. Входит В е р а.
Здравствуйте, здравствуйте, Вера Игнатьевна. Проходите, садитесь. Рад… Видите, гора с горой, говорят, а человек с человеком. Ну-ка, покажитесь-ка. Вот оно как. Думано ли. Извините, у меня тут накурено, хотя сам я не балуюсь и курящих не терплю, но приходится.
В е р а. Я ведь к вам, Роман Романович, по важному делу для моей школы.
П ы л а е в. Знаю, знаю. Руководим, значит. А была, помню, кудряшки да хахоньки. И все куда-то хотела ехать, лететь… Извините, я немного взволнован.
В е р а. Я слышала, что могу помочь вам с размещением людей? Сочту за честь, как говорят.
П ы л а е в. Да, да. До сентября. А там мы обзаведемся времянками.
В е р а. Но услуга за услугу. Вы перекроете мне на здании крышу и вывезете для школы дрова. В порядке взаимных расчетов. Да и что вам стоит помочь далекой глухомани. А мне на районном педактиве будет чем похвастать.
П ы л а е в. Глядите-ка, как у вас все основательно: и шефы, и дрова, и взаимные расчеты. Уж вот воистину вижу не Веру, а Веру Игнатьевну. И все-таки ни к чему нам эта официальность, будто мы с вами и не знавали друг друга. Сказали хоть бы, как живете, что, отчего, почему.
В е р а. Слушаю о ваших делах и подвигах. И горжусь. Признаться, когда-то знавала вас запросто, Романом. А теперь мудрено ли, слава на всю Сибирь: Пылаев, Пылаев! А мы, как видите, — жесткая проза.
П ы л а е в. Что же вы, Вера Игнатьевна. Я вот сказал о кудряшках да улыбке — это чисто молодое, обаятельное — и только. А вы обладаете непреходящим даром. Истинно говорю — глаза ваши. Колдовство!
В е р а. Полно-тко, Роман Романович. Какое уж колдовство. Я помню, вы и прежде любили все приподнять, приукрасить. От широты натуры, наверно, все это.
П ы л а е в. А я, признаюсь, вспоминал вас. Не скажу — часто, но вспоминал. И вот снова вижу, не зря. Глаза у человека — самая долговечная категория красоты, поэтому вы мало изменились. Все освещено этими глазами. Поверьте…
В е р а. Да уж куда как! Одно слово, годы не красят, тем более нас, женщин.
П ы л а е в. Может, вернемся к добрым прошлым временам и станем на «ты».