Скорбь Гвиннеда
Шрифт:
Джаван был не единственным, кто заметил происшедшие в облике Ричелдис перемены. Мердок и Таммарон буквально пожирали ее глазами, когда девушка присела в поклоне перед королем, а у манфредова сына Айвера был такой хозяйски-самодовольный вид, что Джаван вдруг задался вопросом, а не имеет ли тот прямого отношения к смерти второй сестры.
А если и не сам Айвер, то кто-то другой. Ведь после смерти Гизелы Ричелдис стала единственной наследницей графства Кирни и всех титулов — а на пиру Айвер явно ухаживал за обеими сестрами.
— Соболезнуем
Испуганная девушка ничего не ответила и лишь побледнела еще больше, когда заметила, в каком состоянии находятся ее опекуны. Хьюберт щелкнул пальцами, и стражник вынес стул на середину комнаты. Она села, стиснув руки на коленях, но когда отец Лиор убрал вуаль с ее лица, гордо вскинула голову, несмотря на то, что подбородок у нее дрожал от непролитых слез. Ориэль приблизился с кубком в руках, а второй священник отошел к Деклану и Драммондам.
— Миледи Ричелдис, я должен задать вам несколько вопросов, — заявил отец Лиор. — Вы уже дали клятву отцу Бартону, что будет отвечать правдиво… — Он указал на своего собрата. — Напомню, что если солжете, вы погубите свою бессмертную душу, и кара настигнет вас уже в этом мире, прежде чем вы предстанете перед небесным Судией, если в ваших словах мастер Ориэль различит хоть тень умолчания или неискренности. Вы понимаете меня?
Из темных глаз ручьем заструились слезы, но она нашла в себе силы кивнуть.
— Отлично. А теперь расскажите нам все, что вы помните о прошлой ночи. Когда вы легли спать?
Она с трудом сглотнула, косясь на застывшего неподвижно Ориэля.
— Это… это было вскоре после вечерни, отче, — прошептала она. — Мы… мы с сестрой помолились, как всегда, а потом легли.
— И когда же вы проснулись?
— Я… я точно не знаю.
— Тогда что вас разбудило?
— Шум в коридоре. Я испугалась, бросилась к двери, но там были солдаты, они бежали по коридору, и никто не захотел мне сказать, что случилось. А потом сестра…
— Продолжайте. Что было с вашей сестрой?
Ричелдис всхлипнула.
— Она… не проснулась. Я подошла, пыталась разбудить ее, а она…
— Да?
— Она не дышала.
Разрыдавшись, Ричелдис закрыла лицо ладонями, но Лиору этого показалось мало. Дав знак Ориэлю, он взял у него из рук кубок. Целитель отвел руки девушки и пристально уставился на нее, не обращая внимания на слезы — Джаван понял, что он читает ее мысли… а затем покачал головой и, опустившись на одно колено, сочувственно обнял Ричелдис.
— Она ничего не скрыла, — произнес Ориэль, с отвращением глядя на священника. — Она ничего не знает об убийстве сестры — клянусь! Ричелдис проснулась. Ее сестра — нет. И она не Дерини, в этом я совершенно уверен.
— Осталось последнее испытание, —
— Так ли это необходимо? — взорвался Алрой.
Джаван давно уже не слышал от брата столь резкого тона.
— Если Ориэль говорит, что она не Дерини, значит, она не Дерини.
— Я предпочел бы убедиться в этом иным способом, ваше величество, — парировал Хьюберт. — В конце концов, она приходится внучкой сестре Камбера Мак-Рори. Ориэль, чашу.
Со вздохом Ориэль принял кубок и вновь обратился к Ричелдис, которая, дрожа, воззрилась на чашу у него в руке.
— Выпей это, дитя, — попросил Ориэль; но она попыталась оттолкнуть его руки. — Прошу тебя, малышка. Мне это совсем не по душе, но тебе придется выпить это, раз уж его милость так решил. Клянусь, тебе нечего бояться. Это просто успокаивающая настойка. Тебе хорошо будет поспать, после всего, что случилось. Вот и хорошо, — похвалил он ее, когда она наконец перестала сопротивляться и поднесла кубок к губам. — Пей маленькими глотками, до дна. Ты храбрая девочка.
Пустую чашу он вернул Лиору, а сам обнял Ричелдис, рыдавшую у него на плече.
Через пару минут он поднял глаза на священника и покачал головой. Тогда, по знаку Лиора, подошел Деклан и опустил руки на плечи девушки. Она уже перестала плакать и сидела смирно.
— Мастер Ориэль прав, — подтвердил Деклан с ничего не выражающим лицом. — Она знала многих Дерини, поскольку они были в ее родне, но у нее самой нет ни капли их крови. Она ни в чем не может угрожать вашим планам.
— Поберегись, Кармоди, — осек его Хьюберт. — Мы не нуждаемся в том, чтобы ты тут выказывал нам свое неодобрение.
— О каком неодобрении вы говорите, ваша милость, — мягко отозвался Деклан, не обращая внимания на предостерегающие знаки Ориэля. — С какой стати мне быть недовольным тем, что мои способности используют в нечистоплотных целях алчные люди, которые боятся и завидуют моему дару?
— Попридержи язык, если тебе дорога твоя семья! — воскликнул Мердок. — Ты зашел слишком далеко в своей дерзости!
— Если бы не семья, вот тогда вы бы еще узнали, что такое дерзость! — с ненавистью парировал Деклан. — Как вы думаете, Мердок, долго ли человеку под силу терпеть такое? Или вы считаете, что у нас нет чести и гордости, если ваши епископы утверждают, будто все Дерини прокляты от рождения?
— Кармоди! — рявкнул Таммарон. — Прекрати болтать! Ты же знаешь приказ: если хоть одному из нас будет причинен вред от твоей руки, вся твоя семья будет казнена страшной смертью. Ты готов пожертвовать ими ради этого?
На какой-то миг Джавану показалось, что Деклан готов именно на это — и в душе почти понадеялся, что так и случится — но тут Дерини тяжело вздохнул, склонив голову, и уронил руки.
Ориэль, все еще стоявший на коленях рядом с Ричелдис, съежился от страха, опасаясь, как бы гнев регентов не пал на него.