Скорее, Энни!

Джонс Даринда

XI

Мистер Спанкмайер из восемнадцатой палаты храпит. Очень смешно храпит. Вдохи у него нормальные, но на выдохе изо рта вырываются звуки почище лошадиного

ржания. Зуб даю, он классно изображает отрыжку. Иногда он шаркает мимо моей палаты, и мне нравится, как он пахнет. После него в воздухе витает запах мятных сливок и мыла на оливковом масле. Иногда он заходит и разговаривает со мной, пока его не выгоняют медсестры. Вечно твердит мне завязывать с ленью и подмигивает. Молочного цвета бледные руки всегда дрожат, а серые глаза хитро мерцают. Честное слово, мне кажется, он знает. Знает, что я крадусь по коридорам, прячусь по углам. Но никому не скажет.

XII

Было так много воды! Сначала синяя, потом зеленая и коричневая. Вода нас укрыла и потянула вниз. Мы дергались, пинались и кричали, только бы выбраться. Махали руками, царапались, извивались, боролись, просили и умоляли, только бы выбраться. Вода велела нам дышать, и мы приняли ее за воздух, но он оказался холодным, густым и удушливым. А потом нас настигли

тишина и покой. И не надо было ниоткуда выбираться. Все стало ясным и четким. Мы с Энни смотрели друг на друга и смеялись, осознав нечто новое и удивляясь простоте этой новизны. А потом меня забрали. Оторвали. Жестоко, грубо и больно. Каждый раз, когда на меня давили, было больно. Мне раздавливали грудь. Вынуждали вернуться туда, куда возвращаться не было нужды.

Скорее, Энни. Отопри замок и открой ворота.

XIII

Медсестра Сара хорошая. Меняя мне постель, она всегда разговаривает. Рассказывает все свои секреты и просит у меня совета. Я с радостью даю ей советы и часто думаю, прислушивается ли она к ним. Признаться честно, я мало что знаю о мужчинах, и уж тем более о том, как их одомашнить. Но Саре, похоже, мужчины нравятся. Только о них она и говорит. А еще говорит, что я красивая, и если проснусь, то получу любого, какого захочу.

Спасибо, конечно, но я все-таки подожду Энни. Наверняка она скоро появится.