Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло
Шрифт:
«Такие ребята привыкли воображать о себе больше, чем заслуживают. Ну, лауреат, ну – компьютерный гений! И что? Понять можно, человек, очутившийся в новой компании, пытается обозначить, даже и неявно, что он «альфа», а не «бета» или тем более «омега». Так никто ведь и не возражал.
Просто здесь так не принято. Правильно сказал грубый генерал Кутепов, когда Врангель предложил Берестина ему в начальники: «Погоны я вижу, а человека за ними – еще нет!» Хорошо, Алексей быстренько сумел доказать противоположное.
Новиков был не
Однако интуиция подсказывала. С другим человеком он, может быть, и не стал бы пережимать. А здесь нужно. Пусть и еще одно поймет: в суровое время попал, не пожалеют просто так, пряничком не угостят, по головке не погладят. Как в казарме по первому году службы.
А все остальные «дамы и господа» пусть остаются милыми и деликатными. Для контраста.
«А я ведь совсем недавно таким не был, – продолжал рефлектировать Новиков. – Ростокина мы с Иркой приняли, как младшего братишку с девушкой его, и ни разу я не озаботился их нравственными принципами. Может, я Скуратова как возможного соперника воспринял, отчего и подзавелся? Да нет, не похоже, точек пересечения у нас с ним нет. Значит, я, как взводный старшина, просто захотел рявкнуть на того, кто из строя на полшага высунулся? И это не мой характер. Берестинский, воронцовский, но никак не мой. Так что же? Опять потянуло сквознячком из могилы?»
Тьфу! Дурацкие мысли его охватили, наверняка – последствия недолеченной депрессии.
Еще одно дело оставалось сделать, а потом можно и отдыхать. Он сразу проводил Скуратова в библиотеку, не представив его предварительно смотрительнице гостевых помещений. Гостей здесь бывало не так много, но как раз это ее устраивало. Меньше хлопот. Отработает срок контракта, вернется в родной Ростов, на скопленные средства откроет собственное заведение, замуж выйдет. Лет ей немного, тридцать пять только осенью исполнится.
– Здравствуйте, Нина Семеновна, – сказал Андрей из прихожей. Хозяйка лежала на диване в большом зале, положив длинные полные ноги на изогнутую спинку, и смотрела какой-то фильм по телевизору. Видеозапись, конечно, эфирного телевидения здесь не было, и еще лет сорок не будет.
Услышав голос, она сначала повернула голову, потом вскочила, как солдат по тревоге:
– Вернулись, Андрей Дмитриевич? Сколько же вас не было? И с моря не погудели, и так не предупредили? А я тут валяюсь…
– Ну вот и зашел. Предупредить. У вас все нормально?
– А что здесь может случиться? – Голос у нее был низковатый, волнующий очень многих мужчин. Да и в остальном женщина она была видная, крупная, с привлекательным лицом и
– Да мало ли…
– Это у вас все время что-то происходит, а у нас дни тянутся и тянутся. Беспросветно. Море шумит, дождик льется. Если б не заработок – давно бы сбежала с вашей каторги. Простите, Андрей Дмитриевич. От тоски книжки начала читать. Недавно этого – Мельника-Печерского… Ну-удно, а как-то успокаивает…
– Что-то ты, Нина, в меланхолию впала, – усмехнулся Новиков, доставая из кармана сигарету. – Наверняка тебе надо жалованье повысить, а то в Ростове, небось, дома дорожают… А вместо Мельникова-Печерского Артура Миллера почитать.
– Вам винца налить, Андрей Дмитриевич, или покрепче чего? – словно бы пропустила мимо ушей прельстительную фразу домоправительница.
– Давай покрепче. И себе тоже…
Выслушав обычные жалобы на скучную здешнюю жизнь, Андрей покивал сочувственно, пообещал, что теперь станет веселее.
– Да как же вы в дом вошли, что с вахты мне не сказали? Кто там дежурит, Женька, что ли? Ну я ему покажу!
– Да при чем тут Женька, я сзади зашел, со своим ключом. Гостя тебе привел. Он сейчас в библиотеке. Виктор Викторович зовут. Ты через полчасика поднимись, посмотри, как ему там. Время позднее, спать скоро надо. Комнату человеку приготовьте. Ты одна здесь дежуришь?
– Еще Маринка, только, наверное, в клуб побежала. На танцы… – сказано это было с почти неуловимой двусмысленной иронией.
– Значит, сама займись.
Новиков допил рюмку, пару раз затянулся сигаретой перед тем, как затушить ее в пепельнице.
– Он, гость наш, мужчина очень почтенный, большой ученый…
– Старый, значит?
– Чего вдруг? Наших лет. Но – ученый. Академик, между прочим. И – из дальних краев.
– Американец?
– Опять ты спешишь. Русский, натуральный. Но в Югороссии никогда не был. Так ты вот что… Прояви к человеку внимание. Номер ему подбери получше, перекус сообрази, разговором займи… Только… – изобразил он озабоченность. – Есть у меня сведения, что до женского пола он чересчур падкий. Так ты с ним поаккуратней. Если вдруг чего – сразу бить не надо. На словах объяснись. А то представляешь – завтра общий торжественный обед, и у дорогого гостя – фингал под глазом… Уловила?
– Ох, Андрей Дмитриевич, – Нина притворно вздохнула, изображая глубокую печаль, – опять вы свои шуточки шутите? Когда это я кого-то била? Ну, правда, в Ростове пацаны меня остерегались, так то ж когда было!
Глаза у нее блеснули ведьмовскими искрами. Новикова Нина Семеновна, как мадам Грицацуева Бендера, «уважала», но совсем не боялась. Любила с ним пошутить, а и иногда и на серьезные темы, под настроение, порассуждать.
«Да, Скуратову можно позавидовать, в любом раскладе, – подумал Андрей. – Если не ошибется в схеме поведения, сумеет на Нину впечатление произвести, его ждет много интересного помимо библиофильских утех».