Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло

Звягинцев Василий Дмитриевич

Глава 4

С прибытием бригады Басманов почувствовал себя гораздо увереннее. Теперь при любом развитии событий, за исключением варианта с нанесением противником ядерного удара, он рассчитывал твердо удерживать инициативу.

Немало изобретательности потребовалось ему, чтобы объяснить ситуацию собранным на совещание и инструктаж бурским командирам. Не скатываясь в мистику, но и не прибегая к терминологии, несовместимой с менталитетом плохо образованных и исповедующих ценности позапрошлого, то есть семнадцатого века, людей.

Пришлось

наскоро сконструировать легенду в духе «Затерянного мира», благо центральные районы Африки до сих пор были исследованы немногим лучше, чем марсианские каналы. Живет, мол, где-то за рекой Замбези и пустыней Калахари, в местах, где не ступала нога европейца, странный народ, ведущий свое происхождение непосредственно от обезьян-горилл. Достиг какого-то уровня цивилизации, стало ему тесно в своих горах и джунглях, и двинулся он на поиски новых земель, рабов и продовольствия. Кто-то поверил, кто-то нет, но это не имело никакого значения.

Выжившие при встрече с монстрами буры никуда не делись, они бродили по городу и всем желающим пересказывали свою историю, с каждым часом разукрашивая ее все более живописными и леденящими кровь подробностями. На легенду Басманова работали и местные зулусы, кафры, бечуаны, готтентоты и бушмены. У каждого народа имелись свои сказки и мифы о всевозможной нечистой силе, колдунах, зомби и прочих врагах рода человеческого, которые без труда можно было интерпретировать в нужном направлении. Кроме того, многие туземцы имели более-менее достоверные сведения о реально существующих дагонах и об их недоступных обычному человеку землях, где происходят ужасные чудеса.

— Неужели вы действительно верите в эти басни? — спросил Басманова один из молодых, имеющих рациональное европейское образование бурских полководцев.

— С удовольствием бы не верил, — ответил полковник, — если бы мои друзья не видели эти существа своими глазами. И очень недавно.

— Где же эти друзья?

— По неотложным делам им перед самым началом войны пришлось уехать. Думаю, в скором времени в одном из научных изданий будут опубликованы материалы их исследований, с фотографиями.

— Сомнительно все это, очень сомнительно. Наш народ живет в этих краях больше двух веков, и ни о чем подобном никто никогда не слышал… Почему не предположить, что эти Клотц и Де Веттер — английские шпионы, посланные посеять панику и обратить наше внимание совсем в другую сторону?

Остальные участники совещания согласно закивали, поддерживая товарища одобрительными возгласами. Но не все. Пятидесятилетний начальник коммандо из Оранжевой, с бородой до пояса и тремя патронташами поверх выгоревшего до рыжины черного сюртука, пристукнул по полу каблуком грубого сапога.

— Де Веттера я знаю. И погибшего Бюргера тоже знал. Они не шпионы. Они двадцать лет занимаются своим ремеслом, никто не может сказать о них плохого слова. И если Де Веттер говорит, значит, что-то такое там было.

— Львы, — сказал кто-то. — Обычные львы напали на стадо, а трек-буры накануне выпили столько водки, что не смогли защитить ни себя, ни скот. А теперь придумали эти сказки.

Но позиция Басманова

была выигрышной в любом случае. Мало того, что он знал правду, так еще и умел разговаривать с публикой такого уровня развития. Были у него в батарее, уже к концу Мировой войны, сорокалетние ратники второго разряда, из глухих сибирских сел. Староверы и «нивочтоневеры». Ничего, справлялся и с ними невзирая на свой сравнительно юный возраст и столичное воспитание.

Михаил не стал кому-то что-то доказывать, приводя рациональные доводы. Усмехаясь своей русской улыбочкой, которая могла означать что угодно (так можно усмехаться и посылая на расстрел, и самому становясь к стенке), он щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся.

— Времени на диспуты, хоть научные, хоть религиозные, у меня нет. Война продолжается. Рассматриваемый вопрос дискуссионно не решается. Простейшее решение — любой из присутствующих вместе со мной поедет и посмотрит на месте. Монстры или не монстры, съеденное стадо мы в любом случае увидим. Ничего не найдем — проблема снимается автоматически. Со своими земляками поступите, как у вас принято. Найдем — другой разговор. В любом случае натурный эксперимент займет намного меньше времени, чем теологические и стратегические споры. Согласны? Кто поедет — вы, вы, или вы? — обращался он к самым недоверчивым (или — лично к нему враждебно настроенным. Таких хватало).

— Зачем именно нам? — спросил генерал Деларей, исполнявший должность начальника гарнизона Блюмфонтейна. — Пошлем обычный разъезд…

— Ничего не докажет при господствующем настроении. Вы и им с тем же успехом не поверите. Тем более, разъезд может не вернуться. Мы, ничего не узнав, потеряем еще несколько часов драгоценного времени.

— Я с вами согласен, полковник, — сказал, вставая, генерал Христиан Девет, мужчина лет сорока, с умным лицом и густыми, скобкой, усами, опускающимися ниже бритого подбородка.

Отважный человек, продолжавший вооруженную борьбу в хорошем агрессивном стиле даже после того, как президент Крюгер и многие военачальники в конце девятисотого года сочли войну проигранной. Совершивший с армией в две тысячи человек несколько успешных рейдов в глубь Капской колонии. И потом, уже после образования Южно-Африканского Союза, несколько раз устраивавший мятежи против правительства, требуя восстановления независимости бурских республик.

«Чистый Корнилов, — подумал Басманов, — такой же непреклонный и неожиданный в решениях».

— Хорошо, господин генерал. Я возьму с собой взвод, вы — сколько хотите. Что такое пятнадцатимильная прогулка? Ничего не найдем — так хоть поужинаем на свежем воздухе.

Взвод Михаила насчитывал десять офицеров, кадровых кавалеристов. «Ездящую пехоту» он с училищных времен не уважал. Всегда помнил слова из приказа шефа конной гвардии, великого князя Николая Николаевича: «Пехотному офицеру, едущему верхом, приближаясь к расположению кавалерийской части, следует сойти и вести коня в поводу, дабы своей посадкой не вызывать унизительного для чести мундира смеха нижних чинов».