Скоро увидимся

Норк Алекс

Внезапно ее взгляд лишился всякого выражения, однако лицо было сосредоточенным.

Капитан понял — она находится уже не здесь в кабинете, а там у выхода, и переживает страшный миг, когда видит труп мужа, но еще не понимает, что это труп.

— Спасибо, миссис Ванлейн, — повысив голос, проговорил он.

Взгляд вернулся и обратился на Дункана… немножечко удивленный.

— Следующий вопрос, если позволите.

Ей все-таки понадобились еще секунды, прежде чем близкое прошлое отступило.

— Мистер Ванлейн не жаловался на сердце?

Дункан

каким-то одиннадцатым чувством поймал, что вопрос не понравился.

И пауза подтвердила это.

Женщина хотела снова взять карандаш, но на ходу раздумала и резко сдвинула его в сторону.

— Муж относился к разряду людей, которые вообще не жалуются… во всяком случае, очень это не любят.

Не волнение, а скорее нервная досада ощутилась в паузах и мимике, которая не могла остановиться на одном выражении.

— Я не раз говорила, что надо снять электрокардиограмму. Если сердце в мои тридцать шесть дает знать о себе, в его возрасте нужно следить за организмом тем более, — она откинулась на спинку кресла и произнесла уже совсем раздраженно: — Но его злили мои слова, и злила сама мысль, что с ним может быть что-то не так.

— Значит, симптомы имелись?

— Он считал это неврозом сердечной мышцы. И как все медики, терпеть не мог лечиться.

— У вашего мужа было врачебное образование?

— Да, но он рано оставил практику и начал заниматься фармацевтическим бизнесом, доставшимся ему от отца.

К досаде в ее лице добавилось что-то горькое.

Рука инспектора двинулась выключить диктофон, взгляд за разрешением обратился к шефу, и тот кивнул.

Провожаемые любезной служанкой, они вышли наружу и приостановились, увидев здоровенного ротвейлера всего в нескольких ярдах. Пес стоял не то чтобы наготове, однако же и не расслабившись.

— Он не тронет, джентльмены, — поспешила успокоить их Марта, — он просто «бдит». Мистер Ванлейн так всегда говорил.

От глагола в прошедшем времени выражение ее лица опять поменялось.

Дункан вспомнил, как его дочь в детстве любила рисовать лица-маски, где всего лишь тремя-четырьмя линиями обозначались грусть, радость, уныние, злоба. Лезла к нему с этой ерундой и заливисто хохотала — маленькой душе весело оттого, что мир так легко изменить одним пустяком.

— Мэм, расскажите в нескольких словах, что происходило после детского ужина, в те примерно двадцать минут, как прибывший посыльный обнаружил тело.

Женщина даже расстроилась, что не в силах помочь, и развела руками:

— Почти ничего не происходило, сэр.

— Вы сами что делали?

— Как всегда, убрала со стола посуду, вымыла ее. Потом вымыла блюдо для сэндвичей — с чего-то оно очень засалилось, и стала готовить сами сэндвичи.

— А миссис Ванлейн?

— Она была в соседней хозяйственной комнате.

— Откуда вы знаете?

Служанка даже слегка удивилась:

— Сэр, там открытая дверь, — рука показала куда-то в сторону, — вот она, а вот я.

Инспектор, озабоченно всматриваясь в не грозящие дождем облака, проговорил тоном человека, которому наплевать на ответ:

— Миссис

Ванлейн только один раз выходила к детям?

Марта задержалась, проверяя, на всякий случай, память.

— Нет, сэр, Ромми не выходила к детям.

Только сейчас Дункан узнал имя хозяйки.

К тому же ответ указывал на их короткие отношения.

Инспектор поинтересовался еще, в котором часу вчера служанка видела мистера Ванлейна в последний раз, и неожиданно поступили важные данные:

— Я отводила запереть в кабинет пса, а мистер Ванлейн поднимался по лестнице — это было в самом конце ужина, Ромми попросила меня запереть негодяя за плохое поведение, — она обратилась к ротвейлеру. — Стыдись, попрошайка.

Пес, вне сомнений, понял, что его в чем-то винят, но служанка не была авторитетом, чужаки — тем более, поэтому он просто отвернул морду в сторону.

Инспектор уточнил время — оказалось, когда Марта, заперев собаку, вернулась, дети вставали из-за стола.

Выходило, что падение не могло произойти раньше двадцати минут седьмого и позже, чем без четверти семь, когда приехал посыльный, то есть в пределах двадцати с небольшим минут.

— Вы говорили с мистером Ванлейном о чем-нибудь? — спросил уже капитан.

— Нет, сэр, он не успел нас заметить, — служанка вдруг прикинула что-то в уме. — Вообще-то, обычно он поднимался на площадку пораньше, в начале детского ужина.

Пес счел нужным культурно их сопроводить до машины и со значительным видом вышагивал несколькими ярдами сзади. А когда они остановились у автомобиля, тоже остановился и сел.

Превосходный, отменно ухоженный экземпляр, судя по всему, знал себе цену.

Его направленный на Дункана взгляд был изучающим и недружелюбным.

Капитан показал инспектору на собаку:

— Посмотри, глаза почти человеческие.

— Ага, и наглую ряху отъел.

Пес перевел взгляд на инспектора, и выражение стало еще менее ласковым.

— Тьфу на тебя! — сообщил тот.

III

Следующее утро порадовало ясной погодой.

В плохую трудней контролировать слежку.

На встречу с Людвигом Дункан всегда выезжал в гражданском. Из двора полицейского управления его вывозили на одну из городских точек, где легко было пересесть в малоприметный автомобиль, за стеклами которого ничего толком не видно. И прежде чем двигаться к месту встречи, он будет минут пятнадцать каверзно петлять по улицам, так что любой, даже комбинированный, хвост неизбежно засветится.

Меры защиты агентов — дело профессионального долга и человеческой совести шефа полиции, и люди обязательно чувствуют, когда для них делают все возможное.

Контроль указывал на полную безопасность, и капитан уже ехал вдоль сквера, в конце которого, примерно за тридцать ярдов, он притормозит, чтобы двигаться медленно, две-три секунды всего…

Две-три секунды, и хлопнула левая задняя дверка.

— Здравствуйте, сэр.

Автомобиль резко прибавил.

— Здравствуйте, лейтенант.