Скорость Тьмы (Добавлена новая сюжетная линия)
Шрифт:
– Чёрт возьми, что здесь происходит? – удивлённо воскликнул майор, не веря своим глазам. – Это просто какое-то богохульство…
Продолжая произносить священные тексты, монахи выстроились по обе стороны от статуи и, продев под днище алтаря длинные бамбуковые шесты, вынесли бодхисатву из храмового двора на улицу. Музыка зазвучала громче. Небольшой оркестр замыкал красочное шествие. Собравшиеся снаружи монастыря тибетцы встретили появление монахов криками всеобщего ликования.
– Просто абсурд какой-то, - Карел вытер платком лицо, - и как вы всё это объясните, профессор?
Невероятно довольный собой археолог пожал плечами:
– Магия
– Это отвратительно, - гневно отрезал майор. – Этот бодхисатва, похож на чудовищную языческую карикатуру на Иисуса Христа.
– В этом то и заключается главное отличие наших двух культур, - усмехнулся Зигель. – Восточной и Европейской. Мы живём в совершенно разных плоскостях, разных цивилизациях, так сказать. У нас иная философия, иное восприятие одних и тех же вещей и совершенно разные традиции. Мы просто психологически не можем понять и принять их образ мыслей. Тибет живёт совсем в другом временном измерении, нежели весь прочий мир. Вы, наверное, заметили. Они не обращают на нас внимания, потому что попросту нас не видят. Мы для них не существуем, ибо мы будущее, а они живут глубоко в прошлом, в средних веках, а то и дальше, во времена легендарных гипербореев. Будущее нельзя увидеть, но оно всё равно уже существует. Мы для тибетцев преждевременные пришельцы и потому нас здесь на самом деле нет. Мы зыбкие тени среди яркого света истинного просветления.
– М-да, это многое объясняет, - скептически проговорил Карел. – Я готов принять вашу теорию, Герхард, но только от неё слегка веет лёгким ницшеанским безумием… Уж простите меня, прожженного скептика, но я привык верить тому, что можно чётко осязать. Все эти относительные философские теории я не приемлю.
– Ну и как же вы в таком случае объясните себе плачущую кровью древнюю статую? – ехидно поинтересовался археолог.
– Искусный трюк, - ответил майор, - обычные восточные фокусы местных факиров. Думаю при должной смекалке это легко устроить.
Возможно, они бы и дальше спорили, но во дворе монастыря появился далай-лама Тхутпэн в сопровождении трёх странных монахов, облачённых в боевые кольчужные доспехи. Заметив немцев, далай-лама незамедлительно направился прямо к ним.
– Господа, что случилось, у вас возникли какие-то трудности?
– Вы угадали, любезнейший, - ответил Зигель.
– Выделенный вами проводник трусливо сбежал…
– Примите мои глубочайшие извинения, - похоже, что Гьяцо эта новость сильно расстроила. – Провинившийся послушник будет строго наказан. Прямо сейчас я выделю вам другого проводника…
С этими словами далай-лама повернулся к одному из воинов, и что-то тихо сказал на своём языке. Воин почтительно поклонился и затем поспешно вернулся в монастырь.
– И как вам наше празднество? – учтиво поинтересовался Тхутпэн. – Полагаю, вы стали свидетелями его потрясающего завершения.
– Да уж, - улыбнулся профессор, - такое невозможно передать словами, такое нужно видеть…
Вернулся облачённый в доспехи воин, следом за ним торопливо шёл маленький монах, как две капли воды похожий на своего предшественника. У Карела даже закралась мысль, а не тот ли это послушник, что ночью так ловко сбежал из лагеря. Возможно Тхутпэн Гьяцо затеял некую хитрую дьявольскую игру. Кто знает, что у этих демонопоклонников
Поблагодарив далай-ламу, немцы вернулись к машине и, усадив в неё очередного молчаливого монаха, поспешили обратно в лагерь.
– Послушайте, профессор, - сказал майор, когда они уже ехали за пределами городской черты, - вам не кажется, что этот проводник… как бы это правильней выразится… тот же самый?
Археолог обернулся к монаху, и что-то спросил его на резком прерывистом языке. Тибетец быстро ответил. Удовлетворённо кивнув, Зигель снова повернулся к штурмбанфюреру.
– Палма Таши его старший брат.
– В смысле этот монах старший брат сбежавшего ночью проводника?
– Именно!
– В таком случае, думаю, что он тоже очень скоро от нас сбежит…
– Кто знает… - неопределённо пробормотал профессор. – К сожалению, я так и не понял, что тот бедняга выкрикивал, когда увидел вблизи наших специфических охранников. М-да… любопытно было бы узнать.
– Послушайте, Герхард, - воскликнул Карел, которому в голову пришла весьма интересная мысль.
– А почему бы вам заранее его не спросить, боится ли он воскресших живых мертвецов и прочую потустороннюю нечисть?
– Думаете, это будет сейчас целесообразно?
– Думаю, да.
– Ну что ж… - вздохнул археолог, - воля ваша…
И он снова повернулся к монаху. На этот раз их разговор длился значительно дольше. К концу беседы профессор слегка повеселел.
– Знаете, штурмбанфюрер, оказывается наш новый проводник абсолютно не боится втухту.
– Втухту?
– Ну да, именно так тибетцы называют, вернувшихся с того света. Он говорит, что его брат был не прав. Он зря сбежал, нарушив повеление далай-ламы, его наверняка найдут и строго покарают. Либо выпорют, либо заставят молиться целые сутки, стоя голыми коленями на битом стекле.
– Вполне справедливо, - согласился майор, - но что-то я ему не очень-то верю…
– Посмотрим… - зевнул археолог, деликатно прикрыв рот ладонью.
В лагере их уже с нетерпением ждали.
– Почему так долго? – раздражённо поинтересовался Алоиз Зикс, держа в руках мощный полевой цейсовский бинокль. – Мы успели пообедать и собрать палатки.
Палатки действительно уже были сложены.
– Непредвиденные обстоятельства, - спокойно ответил Карел, - нам помешал местный религиозный обряд. Очень, знаете ли, занимательный.
– Вы привезли из Лхасы нового проводника?
– Конечно, привезли, - ответил профессор, - вон он сидит на заднем сидении машины. Он сообщил мне, что нашу провонявшую погребом троицу ничуть не испугается…
– Вот и отлично, – удовлетворённо кивнул руководитель экспедиции. – Все по машинам, мы отправляемся в горы…
***
Как вскоре выяснилось, предыдущие две экспедиции пропали в районе горы Кайлас на юге Тибетского нагорья. Адепты религии бон считали это место одним из самых священных на Тибете. Высота горы равнялась примерно 6714 метров и на её вершине якобы медитировал сам бог Шива. Желающие достичь просветления должны были обойти вокруг священной горы несколько раз. Это называлось сделать Кору. Кора смывала грехи. Вся дорога занимала где-то 56 километров, а на высоте 5700 метров над уровнем моря уставшего путника ждал живописный перевал. На многочисленных каменистых плато то и дело попадались кладбища махасиддх, что в переводе с санскрита означало – великие святые. Это были люди, которые совершили Кору 108 раз.