Шрифт:
Пролог. Два года назад.
В стране прогремело ряд жестоких убийств. Убийца не просто убивал своих жертв, он еще менял местами их руки с ногами. По странному совпадению жертвами были несовершеннолетние, которые учились в школе. По началу власти хотели умолчать об этих убийствах, однако слухи сделали свое дело. Почти все жители города узнали об этом убийце. Из-за этого власти не могли продолжать скрывать информацию. СМИ начали в крайне общих чертах рассказывать обо всем, чтобы
Прошел месяц со дня начала освящения дела в СМИ. Люди начали бояться отправлять своих детей в школу. Вдруг органы власти заметили странную вещь. Уже как две недели не было убийств, хотя они обычно происходили каждые пять дней. Власти решили воспользоваться этим.
Во внутреннем дворе полицейского участка собралась толпа народа. Они шумели и переговаривались между собой, так как кое-что ждали. Ждали казни преступника. Казнить его должны были через повешенье. В этой стране по закону серийных убийц вешали. И вот народ ждал, когда повесят убийцу, который терроризировал город своими убийствами.
Однако кое-кто в здании полиции не разделял радостный настрой толпы. Если быть точнее, то его не разделяли на втором этаже полицейского участка. Недовольным был двадцатичетырехлетний полицейский Вилмар. Его волосы были черными, однако по прошествии ряда событий некоторые волосинки у него поседели. Спорил он с главой полицейского участка Адальштейном, у которого были серые волосы, а под глазами были большие мешки.
– Мы не можем убить невиновного! – весьма громко и эмоционально кричал Вилмар.
– А что ты предлагаешь делать? Толпа уже собралась. Они уже ждут казни «преступника», – спокойно, но повелительно как настоящий начальник говорил Адальштейн.
– Но мы не можем так поступить!
– Да, не можем, но мы вынуждены. Уже много людей умерло от рук убийцы, а у нас нет нормального подозреваемого. Люди начали переставать доверять полиции. Из-за этого начальство попросило найти хоть кого-нибудь козла отпущения, чтобы успокоить народ. Ты это понимаешь?
– Понимаю! Вот только у нас есть один нормальный подозреваемый!
– Тот самый человек, который просто чем-то тебе не понравился?
– Не совсем, но да! Мне это подсказывает мое предчувствие!
– Мы не можем доверять предчувствиям. К тому же ты обвиняешь в убийствах члена городского совета. Такой человек не может быть убийцей. Тем более у тебя нет никаких доказательств.
– Я понимаю, поэтому отправил Зигфрида осмотреть его дом!
Адальштейн несколько разочарованно выдохнул и сел в кресло перед столом. Вилмар и Адальштейн на самом деле хорошо друг к другу относятся, однако это дело в край расшатало их нервы, поэтому они весьма напряженно разговаривали. Вилмар слегка успокоился и сказал:
– Моего подозреваемого
Адальштейн бросил косой взгляд на Вилмара.
– И убийств так же не было две недели, – сказал Вилмар.
Вдруг народ во внутреннем дворе начал кричать на улице:
– Смерть убийце! Смерть душегубу! Смерть преступнику!
Окно во внутренний двор в кабинете было открыто, поэтому Вилмар и Адальштейн услышали эти крики. Вилмар подошел к окну. Во внутренний двор вывели «преступника». Он был весь синяках, а его одежда была помята. Услышав крики толпы, «преступник» закричал:
– Я не виновен! Я не виновен!
К нему подбежал полицейский и ударил «преступника» в живот и челюсть. «Преступник» замолчал и упал на землю. Видать ударили его крайне сильно. Из-за того, что «преступник» упал, полицейским пришлось его поднять и тащить до виселицы. В это время народ ликовал и продолжал кричать. Через двадцать шагов невиновного повешают.
– Отмените казнь. Я уверен, что смогу найти доказательства вины моего подозреваемого, – спокойно сказал Вилмар.
Осталось восемнадцать шагов.
– Извини, не могу, – сказал Адальштейн.
Осталось семнадцать шагов.
– Но почему?
Осталось шестнадцать шагов.
– Во-первых, отменив казнь, мы выставим себя посмешищем. Полиция поймала преступника, а потом сказала, что он невиновен. Если мы объявим нового преступника, то нам не поверят. Не будет такого же ажиотажа, и мы не сможем восстановить свою репутацию. Во-вторых, это приказ сверху, и мы должны ему подчиниться. Извини.
Осталось десять шагов.
– Я понял, – сказал Вилмар, опустив глаза вниз.
Осталось девять шагов.
– Я понимаю, как важно для тебя это дело. Ты сильно настрадался из-за него, – сказал Адальштейн.
Осталось семь шагов.
– Я не буду смотреть на казнь. Мне интересно проверить собственное предположение об истинном убийце. Я пойду.
Осталось пять шагов.
Адальштейн бесшумно кивнул. После этого Вилмар вышел из кабинета. Адальштейн встал и посмотрел в окно. Во внутреннем дворе к петле подвели «преступника». Полицейский встал неподалеку от него и начал зачитывать текст с листа бумаги:
– Данный гражданин обвинен в зверском убийстве граждан нашей страны и нации несовершеннолетнего возраста. За столь зверское и ужасное убийство наказание в нашей стране, чтящей демократию и права человека, может быть только одно – это смертная казнь через повешенье. Во имя страны и нации!
– Если бы вы правда чтили демократию и права человека, то не повесели бы невиновного, – пробубнил себе под нос «преступник».
«Преступника» поставили на небольшую табуретку. На его голову надели мешок, а затем просунули через петлю. Один из полицейских выбил стул из-под ног. Петля стянулась на шее. «Преступник» начал дергать руками и ногами, пытаясь снять с себя петлю. В это время толпа молчала. Был слышен лишь гул линий электропередач.