Скованные одной цепью
Шрифт:
— Ну, одну соблазнил — это ещё не сердцеед. Вот если бы десять и сразу…
— А второго дня его видели в карете Красовской. А она, как вы знаете, дама весьма строгих правил.
— Не удивительно. Этот Зайцев, как свежий тюльпан по весне. Как появился здесь — все дамы только на него и засматриваются, — констатирует статная женщина среднего возраста. — Посмотрю я, как вы все будете его завлекать, когда объявят танцы.
— Не объявят, — грустно вздыхает молоденькая блондинка. — Война ведь. Дядя говорил, что не до
— А кто французов видел? Какие они? Интересно…
Дальше я уже не слушаю, потому что всё моё внимание направлено на группу мужчин, тех, что под огромным портретом. Один из них сейчас повернулся в нашу сторону и… моё сердце пропускает удар. Зайцев! Ой, как хорош в военном мундире, то ли улана, то ли гусара, не разбираюсь я в их форме. Но красивая, вся расшита золотыми кренделями, так и сверкает. А у технаря причёска по теперешней моде: бачки, чёлка петушком. Высокий воротник, китель с золотой расшивкой, блестящие погоны с бахромой, сабля на перевязи и лосинообразные панталоны, обтягивающие его длинные мускулистые ноги — отпад! Что ж ты делаешь, Зайцев!? Как тебе не стыдно быть таким привлекательным!?
Он стоит и надменно смотрит прямо на меня. Ну и что мне сейчас делать? По правилам этикета, я подойти сама не могу — мы же, типа, не представлены друг другу. А сам он, видимо, не торопится поцеловать мне ручку. Снисходительная его ухмылочка меня нервирует. Знает себе цену, хлыщ расфуфыренный!
— Это вон тот, Зайцев? — спрашиваю я девушек.
Они радостно кивают, хихикая и обмахиваясь веерами, типа в смущении. А во мне уже точит червячок вредности. Нет, нельзя тебе, Зайцев, быть таким неотразимым и надменным.
— А-а-а, знаю я его. Говорят, ему в бою с турками всё «хозяйство» отстрелили. Заигрывать-то он мастак, но когда дело доходит до кровати — ничего не может. Вот так. Сами посмотрите, вон, штаны его даже не топорщатся в нужном месте.
Девушки, как по команде, поворачиваются и сосредотачивают своё внимание на белых лосиновидных штанах Зайцева. Я давлюсь от смеха, когда тот в недоумении ловит их разочарованные взгляды, потом пялится на меня и прищуривается, мол «ну, ты у меня получишь!»
Я делаю наглый книксен и, гордо вздёрнув голову, отхожу вглубь арки. Мне оттуда хорошо виден зал, а вот меня будет почти не видно.
Сейчас у меня забот полно. Надо придумать, как вернуться домой. Как отмазаться от Службы Безопасности, как забрать диплом и скрыться где-нибудь в темном лесу, чтобы меня не нашли. Как устроить свою жизнь теперь? Вот проблема. Хотелось бы работать в больнице, но после того, что произошло, придётся искать место в глуши, где медицинские учреждения — это две палаты и коридор. Хотя, может оно и к лучшему. Поеду просто помогать людям, не надеясь на карьерный рост и повышение зарплаты. Но зато спокойно и от Магистрата далеко.
— Волкова! — резкий голос Зайцева заставляет
Я замечаю, наконец, что танцы таки начались и, под шумок, Зайцев пробрался в мой тёмный угол. Стоит тут, кулаки сжимает.
— Ты меня позвал, — нагло отвечаю я, обмахиваясь веером на манер местных дам.
— После того, как ты мне весь мозг вынесла, вредина: «Позови меня! Позови!». Ну нахрена ты сюда припёрлась и поганишь мне тут?! — зло цедит он сквозь зубы.
— А что я такого испоганила?
— Ты что женщинам наплела про меня, что они шарахаются, как от прокажённого?
— Да ладно, Зайцев, ты не отразим ни в одной луже. Расслабься уже.
— Слушай, Волкова, я тут работаю. Припёрлась, так спрячься где-нибудь и не отсвечивай. Поняла?
— А-а… — догадываюсь я, — так соблазнение женщин — твоя работа. Ну-ну.
— А-а-р-р… — злится этот сердцеед. — Не лезь в мои дела. Ясно? Не знаю, зачем ты сюда напросилась, но млять, не мешай мне! Иначе…
— Что ты сделаешь? — ухмыляясь перебиваю я его. Обидно мне, что он так грубо со мной разговаривает.
— Убью, зараза! — скрипит он зубами.
— Ой-ой, боюсь, боюсь, — подхохатываю я, изображая ужас.
— Волкова, всё очень серьёзно и мне не до шуток. От исхода моей миссии зависит жизнь очень влиятельного человека. Не встревай! Поняла? А лучше, свали уже домой.
— Мне чудом удалось удрать и возвращаться я не собираюсь, пока что. Так что, смирись, Зайцев. Я останусь здесь столько, сколько мне надо. Ясно?
— Зачем тебе было удирать? Отец сказал м-м-м… что Командор тебя отмазал. Да ещё и наградил. Что тебе опять там не так?
— Там всё не так… там…
Я не успеваю договорить. В банкетную залу влетает запыхавшийся молодой корнет:
— Французы, господа! Маршем идут с южного направления. Генерал Раевский просит всех прибыть в штаб лагеря. Немедленно.
— Волкова, спрячься где-нибудь и носа не высовывай! А лучше, вернись домой. Вот возьми, — он вкладывает мне в руку небольшой контейнерчик-капсулу. — Здесь немного моего потока. Влей в книгу вместе со своим, она должна сработать. Всё. Мне пора идти.
Он вдруг хватает меня за плечи, притягивает к себе и целует быстро. Потом резко разворачивается и, бренча саблей на боку и шпорами на сапогах, шагает на выход.
Я минуту стою в ступоре. Капсула в руке с потоком Зайцева. Он что, предвидел? Или взял с собой на всякий пожарный? В любом случае, я не могу возвращаться сейчас — в моей комнате может быть засада. А что я буду делать здесь? С женщинами сидеть? С ними же после часа разговоров крыша поедет. Они глупости тут какие-то обсуждают. Зайцев сказал, что жизнь человека в опасности и он как-то должен его спасти. Или я не так поняла? В любом случае, я должна быть рядом с технарём, он моя «ментальная связь».