Скованный бог
Шрифт:
— Думаю, я догадываюсь к какой фракции вы принадлежите.
Указываю взглядом на артефакты вокруг неё. Она улыбается ещё сильнее, начиная качать головой.
— Уверена, ты не сможешь перечислить все организации, в которых я состою. Многие верят, что ты обязан быть вместе с одной, но если их интересы не пересекаются или даже взаимосвязаны, то сотрудничество очень даже полезно. Да, пуритане и радикалы не часто соглашаются во мнениях, но даже они могут работать вместе.
— Поэтому необходим человек, который будет
Джая продолжала молча улыбаться, взяв стоявший рядом стакан с каким-то синим напитком, после чего начала его пить. Местный алкоголь, здесь называемый амасеком, был странной вещью, которой я пока даже не решался касаться. Из слишком уж странных вещей его делали, отчего невозможно было заранее знать, каким будет вкус.
— Лучший пример подобного — это Амалатианцы вроде Зербе, старающиеся сохранить порядок и стабильность любой ценой, из-за чего готовы работать и с не самыми достойными личностями, если в результате выиграет Империум. Они сохраняют порядок, закрывая глаза на такие «незначительные» проблемы вроде бесконечной коррупции и диктатуры на местах. Пока миры платят десятину и служат на благо Империуму, местные владыки могут выходить далеко за рамки доступного. И раз уж они способны «забыть» про на частичные нарушения имперского закона, амалатианцы могут и не реагировать на некоторые действия своих более «радикальных» коллег. Поэтому Антон и не отдал тебя на чёрный корабль, передав мне, ибо ты способен помочь всему человечеству. И твои действия уже принесли пользу. Мне передали, что дом Ван Саар уже не существует. Некромунда то ещё место, где с бандой подулья может произойти… всякое.
Просто пожимаю плечами. Я и так верил в способности инквизиции разобраться с какой-то шайкой, сокрывшей величайшее из сокровищ. Эти ребята своего не упустят, но при этом достаточно умны, чтобы действовать незаметно от марсиан. Без понятия, что они будут делать дальше, но, надеюсь, мою помощь они запомнили.
— Как понимаю, информация про СШК подтвердилась, но что будет дальше мне не скажут?
— Понимаешь правильно. Так вот, фракций много, а цели у них разные. У кого-то очень даже еретические, но далеко не у всех. Даже самые последние радикалы желают Империуму успешного будущего, поэтому не будут сильно вредить. Но пока кто-то пытается улучшить положение отдельных миров и секторов, некоторые провидцы пытаются спасти само человечество.
Она снова коснулась монеты и пальцем провела её по столу, положив прямо передо мной.
— У инквизиции две стороны. Одна карает, а другая ищет надежду. Свет, который спасёт человечество и уничтожит всех проклятых ксеносов. Есть множество теорий, но каждый признаёт, что лучшая только одна — та, где Он вновь будет вести нас.
Монетка на мгновение сверкнула, пока по ней прошлась капля психической энергии.
— Мы называем себя Торианцами, в честь Себастиана Тора, первого человека воплотившего в себе частицу Его силы. Герой, спасший Империум от развала и бездны второй по величине гражданской войны, Тор стал первым из героев, отправленных Императором. Повелитель создал множество чемпионов, но ни один не сиял
Так, вот это мне начинает нравиться всё меньше и меньше. Я видел в глазах инквизиторши блеск настоящего фанатика. Уверен, она готова на всё, ради выполнения своей цели. Вот только её мания, направленная на меня, была очень плохой вещью, ведь я не уверен, что способен как-то помочь Императору. Я не первый и не последний псайкер около божественного уровня, но никто ещё не смог кардинально изменить ситуацию.
— Я… очень сомневаюсь, что смогу как-то помочь с этим.
— Безусловно, что сейчас не сможешь. Никто не сможет, в одиночку, по крайней мере. Поэтому мы, Торианцы, работаем с практически всеми фракциями, пользуясь всеми ресурсами инквизиции. Но не советую распространяться об этом, ибо это может создать трещину в самой организации, что приведёт к войне невиданных масштабов. Радикалы нас поддержат, как и некоторые пуритане, но урон Империуму всё равно будет непоправим.
Она допивает свой амасек, после которого щёлкает пальцами и в её кружку залетает ещё одна порция. Я же пытался как можно скорее придумать, что делать дальше, чтобы не пойти на ритуальный стол и не умереть. А то похоже, что всё двигается к очень плохому для меня исходу.
По идее, Джая для меня не угроза. Она знала про варп на порядок больше меня, но знания не равны силе. Победить врага, который в десяток раз сильнее тебя, и так почти невозможно, но разрыв между нами был ещё больше. Наставница может знать хоть тысячу разных фокусов, я тупо сильнее её минимум в сотню раз. К тому же, Атрей хорошо меня обучил тому, как противостоять вражеским псайкерам.
Даже интересно, а в чём её план? Убедить меня пойти на убой? Сомневаюсь, что за эти годы она хотя бы минимально не разобралась в моём характере. Я не буду рисковать собой ради призрачной возможности что-то изменить. А в то, что я в состоянии спасти Императора, было трудно поверить. Как-никак, он ничего не сказал про это в моём видении.
— И каким образом это возможно? Я, может, и сильный псайкер, но бесконечно далёк от Его уровня. К тому же, будет ли эффект от жертвоприношения? — спросил я.
— Приносить тебя в жертву золотому трону никто не планирует. Уже пробовали отправлять туда псайкеров альфа-плюс уровня, даже нескольких сразу, но это не помогло. Наша организации ищет героев, в которых хранится частица его света, так как кто лучше них подойдёт как вместилище его мощи?
В голову резко приходит одна идея. Улыбаюсь, поднимая монету. Хоть этот поворот также несёт мне опасность, но здесь хотя бы есть место для манёвров. Инквизиция дала мне многое, поэтому время платить за обучение.
— Простите, но я что-то не верю в эффективность такого подхода. Я хоть и сильный псайкер, но не самый достойный из людей. Вы забываете про одну категорию, которая ближе кого-либо связана с Императором.
Она поднимает бровь и вопросительно смотрит на меня.
— Вы ищете того, кто станет проводником Его воли, но никто не подходит для этого больше, чем его собственные творения. Всё-таки, примархи и так являются продолжением воли Императора. — ответил я.