Скованный заклятьем
Шрифт:
Я услышала пугающее карканье ворона за окном, а затем с громким хлопком кусочки мозаики разлетелись во все стороны и… мне на руки упало что-то мягкое и теплое. Я едва устояла на ногах, сдерживая крик ужаса.
Когда шок прошел, а пыль осела, я обнаружила, что передо мной на коленях стоит живой дрожащий парень с опущенной головой, упасть на пол которому не позволили только мои руки, в которые он вцепился.
Будто сон. Что это? Какой здравомыслящий человек поверит в то, что случилось?
Парень не шевелился. Я в шоке смотрела на него, мысли разлетелись
– Эй?
– неуверенно спросила я.
Парень резко поднял голову, смотря на меня безумными глазами. Зелеными, а не красными. Настоящими, живыми, никакими не каменными. А пальцами я чувствовала его теплую плоть, его пульс, он был реальным. Что за наваждение? Или это шутка Джессики, которую она устроила, чтобы напугать меня? Тогда ей это удалось.
– Где я?
– прошептал юноша. – Что ты сделала?
– Эмм… - тут я покраснела. Если это происки подруги, как же стыдно, что я поцеловала незнакомого мне парня. Боже, какой кошмар.
Я высвободила руки, оглядывая темные углы. Так и думала, что сейчас отовсюду выпрыгнут одноклассники и начнут смеяться.
Парень, тем временем, не выглядел насмехающимся. Он рассматривал свои руки так, будто впервые их увидел. Странное поведение для человека, который подписался кого-то разыграть. Он выглядел растерянным, по-настоящему удивленным.
– Эм… это школа Форкса. Ты… ты откуда взялся-то?
Он нечего не отвечал, просто смотрел на меня, не мигая. Я чувствовала себя неуютно под таким пристальным взглядом.
– Как ты там оказался?
– спросила я, показывая на крошки рассыпавшегося вокруг камня. Я все еще не могла поверить. Но вот же он передо мной, живой. Не может же у меня быть галлюцинация? Значит, это либо розыгрыш, либо… что?
– Какой сегодня день, мисс? – в глазах парня, наконец, появилось осмысление, он поднялся с колен, и выглядел превосходно, а его мускулы поигрывали именно так, как я себе представляла.
– Эм… среда, - ответила я, запинаясь и смущаясь от его странного старомодного обращения.
– Где моя… рубашка? – спросил он, я подала ему рубашку, очень надеясь, что он не помнит мой злосчастный поцелуй.
– А какой год, месяц?
– ели слышно прошелестел он, глядя в сторону хлама, хранящегося на складе. Я посмотрела туда же, но там всего лишь стоял музыкальный центр, убранный за ненадобностью.
– Октябрь 2018, тридцать первое число. Сегодня Хэллоуин, забыл?
– он посмотрел на меня, моргнул, оглядел всю мою фигуру настолько внимательно, что я поежилась. Задержался взглядом на моей короткой школьной юбочке, и от смущения я соединила коленки, словно испуганный кролик. Черт возьми, у него был по-настоящему потрясенный вид. Он смотрел на меня так, будто я голая.
– Сто лет? – удивленно выдохнул он и закашлялся.
– Тут грязно, это склад, - посочувствовала я, пыль все еще оседала вокруг нас.
– Благодарю. Э… леди?..
– улыбнулся он, застегивая рубашку, и по его незаконченному предложению я поняла, что таким странным образом он спрашивает
– Белла, меня зовут Белла.
– Просто Белла? – он был удивлен. Боже, как будто из другого времени!
– Просто Белла, - я с вызовом подняла бровь, склоняясь к тому, что это все же розыгрыш, хотя и очень хороший. И вдруг… он сделал шаг ко мне и, по-джентльменски поклонившись, поцеловал мою руку. От неожиданности и шока у меня открылся рот.
– Спасибо, леди Белла. Кажется, вы спасли мне жизнь.
– А ты-то кто? – потребовала я ответа, краснея, как вареный рак, осторожно выдергивая руку.
– Эдвард Энтони Мэйсен – к вашим услугам, - снова немного поклонился он.
– Ты скажешь мне, откуда взялся, Эдвард?
Он кивнул. А дальше он рассказал самую невероятную историю, которую я только слышала за свои короткие семнадцать лет.
– Я родился в Чикаго 20 июня 1901 года. Мой отец был адвокатом, так что наша семья ни в чем не нуждалась. Меня ждало успешное будущее – либо пойти по стопам отца, либо в армию и стать хорошим воином. Но в 1918 началась эпидемия испанки.
Эдвард снова закашлял, прикрывая рот рукой, и я только сейчас заметила, насколько он бледен.
– Испанка забрала жизнь моего отца. Когда заболела мать, я был в отчаянии. И я оказался следующим в списке. Доктора ничем не могли нам помочь, - Эдвард грустно на меня посмотрел. – Кажется, мама обратилась к шаманке… у нас в городе была ведьма. В ее способности никто не верил, и мама бы ни за что не пошла к ней, если бы был хоть шанс, чтобы я выжил просто так.
– И что же произошло? – прошептала я, околдованная этой историей, если это правда. Даже если шутка, нужно будет поблагодарить Джессику, так меня еще никто не поражал.
– Я смутно помню, я был уже очень плох, почти не вставал с постели. Знаю только, что она обещала снять чары, когда опасность минует. Но… либо испанка забрала и ведьму, а я остался заточенным в этом камне навсегда. Либо мое тело затерялось. Заклятие ведьмы стало моим проклятием.
– Такая грустная история, - я поняла, что в глазах скапливаются слезы. – Думаешь, сегодня просто пришел срок?
Эдвард пожал плечами.
– Может быть, а может, и нет. Она повторяла, что любовь матери спасает меня, и что любовь спасет меня в дальнейшем, если только выбрать правильный день. Сегодня Хэллоуин, говоришь? – Я кивнула. – Может, ты что-то сделала, и это спасло меня? Чем ты занималась, когда я…
Я чувствовала, как краснею, не зная, что сказать. От необходимости отвечать меня спас сам Эдвард. Неожиданно он снова начал кашлять, и я подошла, чтобы постучать ему по спине. Он выглядел очень плохо, лоб его покрылся крупными каплями пота, и когда я провела по нему рукой, то убедилась, что он горит.
– Ты болен, - резюмировала я. Когда он отнял руку от лица, мы оба уставились на его ладонь, на которой блестели капли крови.
– Вот черт, – прошептал он, очевидно, что заклятие ведьмы спасло его от неминуемой смерти, но вовсе не от самой болезни.