Скрещенные костями
Шрифт:
Не было никаких проблем в батарее. Или в генераторе. Я леажала на сидении водителя вверх тормашками, головой к магнитной записывающей головке Джетты, когда меня посетила идея. Я повернулась и посмотрела на новый сверкающий CD-плеер на древней машине, которая с свой прошлый визит могла проигрывать только пленочные кассеты. Когда вошел Зи, я использовала всю языковую мощь, чтобы описать ситуацию службе техников, которые не знали как зашнуровать собственную обувь, но запросто влезли в устройство одной из моих машин. Я заботилась об этой Джетте с тех пор как начала
Зи сверкнул глазами пару раз, скрывая веселье.
– Они могли бы выставить тебе счет за возврат старого стерео.
– Они заплатят за это?
– спросила я.
Зи улыбнулся.
– Заплатят, если я возьмусь за дело, - у Зи тоже был персональный интерес к машинам клиентов.
Мы закрылись на обед и пошли в наш любимый тако-фургончик за настоящими мексиканскими тако. В них вместо сыра или замороженного салата есть и кинза, и лайм, и редис - на мой взгляд более чем щедрое предложение.
Вагончик был припаркован рядом с множеством мексиканских пекарен, прямо за вантовым мостом через реку Колумбия,расположив его в Паско, но лишь отчасти. Некоторые вагончики в шаге от фургонов, но этот был маленьким трейлером, увешанным досками, на которых перечислялось меню с ценами.
Миловидная женщина, работавшая там, едва говорила по-английски - достаточно лишь чтобы принимать заказы - но это, вероятно, не имело значения, так как всего несколько ее клиентов говорили только по-английски. Она что-то сказала и похлопала по моей руке, когда я протянула деньги - и затем, поверяя наличие в сумке маленьких пластиковых стаканчиков с соусом сальса, я заметила что она также положила в сумку и пару самых любимых мной тако. Это доказывало, что каждый, даже не читающий газеты, знал обо мне.
Зи довез нас до парка - той его части, что принадлежала Кенневику - там на берегу располагались столики, где мы могли поесть. Когда мы шли от парковки до столиков, я вздохнула.
– Жаль, что не только газеты болтают. Сколько еще времени пройдет, пока все не забудут обо мне, и не перестанут смотреть с жалостью?
Зи плотоядно усмехнулся.
– Я уже говорил тебе, что нужно учить испанский. Она поздравила тебя с убийством Тима. И она знает несколько человек, которые получили выгоду от твоих действий.
– Он указал на стол и сел сам.
Я села напротив его и поставила между нами сумку.
– Она этого не говорила.
– Я не знала испанского, но каждый, кто жил в Три-Сити достаточно долго выучил пару слов - она не так долго говорила, даже по-испански.
– Возможно без последней части, - согласился Зи, накладывая курицу тако и выжимая над одной из них ломтик лайма.
– Хотя и я видел это по ее лицу. Но она сказала Bien hecho.
Первое слово я знала, но он заставил меня спросить о последнем, дождавшись когда любопытство вынудит открыть рот и произнести это вслух.
– Что это значит? Хорошая…
– Хорошая работа, - его белые зубы вонзились в тортилью.
Глупая. Я была глупой, раз чужое мнение имело для меня значение,
– Думаю, - сказала я Зи.
– Вечером после работы пойду на доджо, - я уже пропустила субботную утренную раннюю тренировку.
– Было бы интересно посмотреть, - произнес Зи настолько близко ко лжи, насколько мог. У него не было никакого желания смотреть на кучу причиняющих вред друг другу потных и усталых людей (согласно его же словам). Видимо, его избрали телохранителем не только на рабочий день.
Кто-то с ними со всеми поговорил. Я видела это по непринужденности, с которой меня приветствовали, стоило зайти в зал доджо. Мускулы на челюсти Сенсея Йохансона дрожали, когда он впервые меня увидел, но он провел нас через все садистские управжнения и растяжки с присущей ему непоколебимостью. Ко времени, когда начались спаринги, мышцы нижней части моей спины, которые всю неделю находились я напряжении, расставились и начали хорошо двигаться. После первых двух схваток, я расслабилась и погрузилась в мои обычные отношения любви-ненависти с третьим противником, невероятно мощным обладателем коричневого пояса, который считался хулиганом в доджо.
Он был осторожен, так осторожен, что Сенсей никогда не видел как тот делает это, но он любил причинять боль… женщинам. В дополнение к полно-контактной форме, была еще одна причина для выбора Сенсеем Ли Холланда - я была единственной женщиной в классе. Ли не был женат, чему я радовалась. Ни одна женщина не заслуживала жить с таким.
Вообще-то я любила драться с ним, так как никогда не чувствовала вины за оставленные синяки. Я также наслаждалась разочарованием в его глазах, когда его действия (а его коричневый обходит мой фиолетовый) постоянно не срабатывали так как должны.
Сегодня в его глазах было что-то иное, когда он смотрел на стежки на моем подбородке, он очень хотел видеть как я ползаю перед ним. Он был настроен на мысль о моим изнасиловании. Или на то, что я убила. Я предпочитала последнее, но, зная Ли, первое вероятнее.
– Ты слабачка, - сказал он мне шепотом. чтобы никто не услышал.
Я была права насчет того, что вызывало его интерес.
– Я убила последнего, кто так думал, - сказала я и с силой ударила его ногой в грудь. Обычно, я умеряла силу до человеческого уровня. Но его глаза заставили меня забыть об игре в человека. Я не паранормально сильна, но в боевых искусствах имеет значение скорость.
Я двигалась на максимальной скорости, когда обходила его, пока он был еще выведен из равновесия. Турнир боевых искусств предполагает двух оппонентов друг напротив друга, но наш стиль поощеряет нас на удары сзади или сбоку, держа оружие противника направленным не в ту сторону. Я жестко наступила на заднюю часть его колена, заставив его упасть на пол. Прежде чем он успел ответить, я отпрыгнула обратно на три фута, чтобы дать ему шанс встать на ноги, это только лишь спарринг, а не битва на выживание.