Скрипач
Шрифт:
Внезапно он остановился и посмотрел, как мне показалось, в мое окно. Свет в комнате я не включала, и ясно, что он никак не мог меня увидеть, но инстинктивно я отпрянула от окна.
Все! Теперь спать! Если я не смогу уснуть до того, как он заиграет на скрипке, то наверняка мне захочется заявиться к нему в гости, а я обещала себе никогда не посещать его вечером. Нет, не потому, что поверила во всю эту мистическую ерунду, я боялась себя, своей слабости и своих желаний.
Глава 6
Каждый день я вела незримую борьбу с собой.
Наверное, звучит это слишком пафосно, но тот, кто хотя бы однажды
Знаю, что это глупо. Ну влюбилась, все влюбляются, но зачем такие сложности? Как будто он меня съест, если я с ним вдруг увижусь. Все люди как люди, а я как контуженная. Видимо, слишком поздно у меня приключилась эта первая любовь. Этой заразой надо было переболеть лет в тринадцать, как все нормальные девчонки, а не тянуть почти до двадцати лет.
Но вся беда в том, что я чувствовала каждой своей клеткой, что от этого парня мне надо держаться как можно дальше, как будто на нем висела табличка с черепом и красной молнией, как на трансформаторной будке, и надпись: «Не влезай — убьет». И самое обидное, что мне не с кем было поговорить на эту тему, а так хотелось, что непроизнесенные слова чуть ли не выбивали мне зубы, стремясь вырваться наружу.
Раньше я могла бы обо всем рассказать Галке, но с тех пор, как она запала на Ника, я запретила себе касаться этой темы в разговоре с ней. Зачем портить отношения с подругой?
И тогда я решила: если ему очень надо, то пусть сам ищет со мной встречи. Но скорее всего, он уже забыл о моем существовании. Что ж, пусть тогда все остается так как есть, менять ничего не стану.
А он, сволочь, сволочь, сволочь, тысячу раз сволочь, каждый вечер наигрывал на скрипке, как будто звал, и ноги сами несли меня в коридор. Лишь у самой двери мне удавалось взять себя в руки и вернуться обратно в комнату. Это было похоже на то, что творилось со мной в тот вечер в «Империи», когда ноги рвались в пляс, а я из последних сил старалась усидеть на месте. Но тогда я убежала домой, а теперь мне бежать было некуда. Вспомнила слова мамы. Может, и правда пойти пожить к ним? Но я так уже привыкла к самостоятельной жизни, а мамин Игорь так меня порой раздражал, что от этой идеи мне пришлось сразу отказаться.
Вообще-то Игорь этот — нормальный мужик, но редкий зануда. Помнится, он даже пытался меня воспитывать и делал это смешно и неловко, как будто я маленький ребенок.
Человек не может постоянно находиться на пределе. В итоге мне настолько надоело это мое ненормальное состояние, что я решила с головой уйти в учебу, чтобы отвлечься от своей болезненной и так некстати свалившейся на меня страсти. Учеба заполнила все мое время. Я училась даже тогда, когда просто сидела в университетской столовке и тупо жевала сомнительный пирожок или помятую сдобную булку. Почему-то у всей столовской еды вид всегда такой, как будто ее до тебя уже кто-то ел. В этот момент я раз за разом прокручивала в голове то, что услышала от преподавателей.
Мое рвение не осталось незамеченным, и однажды ко мне подошел Славка Саватеев и, немного потоптавшись, сказал:
— Слушай, Азерцова, у меня тут хвосты накопились.
Я давно подозревала, что Славка неровно дышит в мою сторону, но, поскольку мне это нисколько не мешало, я предпочитала не обращать на него внимания. Видимо, и он понимал, что шансов у него ноль, поэтому никогда не переступал ту черту, которую я между нами провела. Друг, одногруппник и не более того. И все же с ним мне было легче общаться, чем с остальными, наверное, потому, что я чувствовала его симпатию и мне это льстило.
— Ну, — согласилась я, — хорошо, я завтра принесу тетради. Тебе что именно надо?
— Не, Азерцова, давай лучше сегодня, — заупрямился Славка. — У меня там работы непочатый край. Меня ведь могут турнуть из универа. Мама этого не перенесет. Понимаешь, мне триста лет этот универ не нужен, но я у нее один, и если я облажаюсь, то компенсировать мое раздолбайство будет некому. Вот и приходится учиться. А я, Маня, мечтал быть столяром-краснодеревщиком.
Никогда не могу понять, где он шутит, а где говорит серьезно — такая уж у него манера общаться. Вот ведь шут гороховый!
— У меня с собой всего нет, — принялась я неловко оправдываться, — серьезно. Ты же не думаешь, что я все конспекты таскаю с собой?
— Ну, — весело предложил Саватеев, — пойдем к тебе. Не бойся, домогаться я к тебе не буду. Я человек порядочный и, если что, я и жениться могу, — он хохотнул.
— А я и не боюсь, — спокойно ответила я. — Как хочешь. Насчет женитьбы — отдохни от этих мыслей, я не спешу. Но, по-моему, один день ничего не решает…
— С ума сошла! — воскликнул он. — Это для тебя не решает, а я за сутки могу разрушить старый мир до основания и на его обломках построить новый. Пошли.
Этот февраль больше напоминал март. Вместо белого пушистого снега под ногами чавкала грязная мокрая жижа, напоминающая мне кашу-размазню. С неба сыпалось что-то среднее между дождем и снегом. Погода — отвратительнее придумать сложно. Но я с удовольствием вдыхала сырой воздух и лихо перепрыгивала через мутные лужи.
Надо же, как здорово! За последние несколько дней я ни разу не вспомнила о скрипаче! Это было мое первое достижение. А второе… Мне нравилось идти по городу под руку с Саватеевым и болтать ни о чем. Со Славкой было легко и приятно общаться, он не вызывал у меня того нервного озноба, который начинал меня бить, едва только я слышала на площадке хлопанье дверей соседней квартиры.
С ним было все просто. Он охотно подхватывал любую тему, которую я затрагивала и при этом проявлял удивительную для раздолбая осведомленность.
И уже только в подъезде я вспомнила, про Ника. Воспоминание это слегка царапнуло мне душу, но особой боли я на этот раз не почувствовала. Славка рассказывал мне какой-то новый анекдот, я смеялась и все было просто замечательно, пока перед нами не появился ОН.
Можно сказать, что мы столкнулись с Ником нос к носу. Он шел выносить мусор. Лицо такое же бледное, только круги под глазами стали немного бледнее. Легкий вежливый кивок, тихое «Здравствуйте, Мария» и взгляд, от которого у меня мурашки побежали по спине. Когда он оценивающе посмотрел на Славку, мне показалось, что за доли секунды он уже все про того понял и мог бы разложить его душу на мельчайшие составляющие. На губах у него задрожала презрительная ухмылка. И, как это уже случалось несколько раз, я вновь увидела в его темных глазах опасные желтые всполохи. Настроение испортилось моментально, и Саватеев это заметил. Дома он спросил меня: