Скрипач
Шрифт:
Я замерла от неожиданности. Учитель? Неужели те, кого я приняла за наркоманов, — это на самом деле чертовы сатанисты? «Старый и Белый!» — вспомнилось внезапно. Белый! Альбинос. Наверное, он потому и не решился ничего произнести вслух, чтобы я не узнала его по голосу, как и Старого. И наверняка там, наверху, были другие. Мы вовремя успели уйти из проклятого дома. Когда же его наконец или снесут, или отремонтируют и заселят нормальными людьми?!
— Но если ты прав, то почему они так рано зашевелились? — спросила я удивленно. — Ведь до полнолуния
— Боюсь, что они оказались сообразительнее, чем мы о них думали, — грустно признался Ник. — Они поняли, что ты можешь улизнуть в самый неподходящий момент, а на поиск новой жертвы у них могло бы не хватить времени. Решили подготовиться заранее или…
Я ждала, что он еще скажет, но он молчал. Пришлось его немного поторопить:
— Что «или»? Что ты хотел сказать, Ник?
— Или их кто-то спровоцировал. И я, кажется, знаю, кто именно.
— И кто же?
— Он, — коротко ответил Ник. — Так он хочет меня подтолкнуть к решительным действиям.
Он горько усмехнулся, и я почему-то не стала уточнять, к каким именно действиям дьявол хочет подтолкнуть скрипача. Интуиция подсказала мне, что дело касается именно меня.
Ник подошел к окну и долго смотрел вниз, высматривая во дворе черную большую собаку, но ее и след простыл.
— Странно это, — задумчиво произнес он, — кто же этот Учитель? Откуда у него такие способности?
Я молча пожала плечами. Что я могла ему ответить, если сама ни разу не видела этого загадочного человека, только слышала его голос? Однажды он меня спас, но, как оказалось, приговор по-прежнему в силе, меня не помиловали, а лишь оставили на сладкое.
Ник схватил меня за плечи и стал трясти. Я видела, что он встревожен ничуть не меньше, чем тогда, когда Золотой Жорик угрожал его матери, поэтому молча терпела такое не очень-то джентльменское отношение к себе. Голова у меня болталась из стороны в сторону, как у китайского болванчика, который когда-то был у бабы Сони. Этот болванчик прожил долгую жизнь и до сих пор сидел бы на полке, укоризненно мотая головой, если бы я его однажды нечаянно не разбила.
— Может, хватит меня трясти? — жалобно попросила я. — Голова оторвется.
Он как будто очнулся ото сна, отпустил меня и потребовал:
— Маша, ты должна уехать отсюда немедленно. Я даже не подозревал, насколько все опасно.
— С ума сошел! — возмутилась я. — А учеба? Не хватало только мне хвостами обрасти, или, еще хуже, попрут меня из университета и правы будут. Нет, Ник, извини, но этого я себе позволить не могу.
— Жизнь дороже, — зло сказал он. — Ты не должна так рисковать.
— Хорошо, — покорно согласилась я, — не буду. Я уйду жить к маме. Это тебя устроит?
Он задумался, перебирая все возможные варианты развития событий, и выпалил:
— Нет, не устроит. Тебя могут схватить по дороге. Ты вообще не должна выходить из дома до тех пор, пока опасность не минует.
Вот чудак человек! Ему объясняешь, что это нереально, а он стоит на своем. Интересно,
— Не могу я, — в голосе у меня зазвенели слезы, — понимаешь, не могу и все. Если меня отчислят из университета, как я родителям в глаза смотреть буду? Они же расстроятся. Да и мне самой не хотелось бы вылететь, мне нравится учиться.
— Значит, — заявил он, — я буду тебя каждый день провожать и встречать. Надеюсь, что, когда ты не одна, они напасть не посмеют. А в последнюю неделю ты съедешь к матери и все, не спорь.
Я и не собиралась с ним спорить. Мне было приятно, что он так беспокоится обо мне, но только теперь защитник из него никакой. Когда еще его рука заживет, если вообще ему удастся восстановиться. «А вдруг, — испуганно подумала я, — он больше никогда не сможет играть на скрипке? Он никогда мне этого не простит».
— Только, — робко возразила я, — тебе сначала надо будет все-таки сходить к врачу. Не нравится мне твоя рука.
Он рассмеялся.
— Маша, да не нужен мне никакой врач. Как ты не понимаешь, когда вернется дьявол, все заживет, как на собаке. Не стоит даже об этом переживать.
— А если он больше не вернется? — спросила я с сомнением.
Ник мечтательно закатил глаза и прошептал едва слышно:
— Об этом я даже мечтать не смею. Вернется, никуда он не денется. Он слишком долго искал подходящее тело.
Глава 23
Ник сидел в полумраке при слабом, колышущемся свете свечей. Где-то случилась авария, и весь двор погрузился в темноту. Вдали светились окна чужих домов, полыхала всеми цветами радуги реклама, а здесь, в их дворе, невозможно было ничего разглядеть даже на расстоянии полуметра. «Вот и наступил конец света, причем в самом прямом смысле этого слова», — подумал он с грустной улыбкой.
Темнота его не пугала, ему нравилось сидеть в полумраке и наблюдать за тем, как по свечам медленно сползают тягучие восковые слезы. И сразу же захотелось взять в руки скрипку и сыграть ту самую мелодию, которую играл дьявол, сыграть самому, без его помощи.
Ник и сам не верил в то, что у него получится, но, когда смычок коснулся струн, скрипка ожила. Она облегченно вздохнула и неуверенно прошептала первое заклинание. А потом руки вспомнили то, что делали уже много раз, мелодия полилась так легко, как будто все, что ее сдерживало до этого момента, растворилось лишь от одного взмаха смычка.
Легкие тени заскользили по стенам в старинном танце. Музыка закружила их, и теперь они казались живыми. А за окном началась настоящая буря. Порывы шквалистого ветра, возникшие неожиданно, бились в закрытую форточку и гнули деревья, которые при этом жалобно стонали. Гул стоял такой, что казалось, будто весь мир превратился в один большой улей.