Скрипачка

Жук Ирина

В этот момент зашли два полицейских, и взяли меня с двух сторон под руки. А Глеб, он просто сидел глядя на меня и молчал.

— Глеб, ну хоть ты мне поверь! Прошу тебя! — умоляюще сказала я.

— Увидите её! — Это всё что он сказал, но уже не мне.

Меня повели на первый этаж, в другое крыло здания. Завели в какую-то комнату, где забрали все мои личные вещи.

— Мне же понадобятся вещи, как я без сменной одежды и средств гигиены буду. Отпустите меня домой съездить, я правда вернусь максимум через час.

Мужчина засмеялся над моими словами.

Я что на шутницу похожа?

— До решения суда ты отсюда не выйдешь. Вещи тебе родственники принесут, и через нас передадут.

— А если я сирота, и у меня вобще нет родственников. Что тогда делать? Покрываться коростой, и вонять как бомжиха?

— Уууу… тогда понятно почему ты у нас. Детдомовская значит. Ну тогда тебе ещё раз в жизни не повезло, девочка.

После того, как расписалась в журнале, где описывались изъятые вещи, меня повели мимо камер, в которых сидели заключенные мужчины. В мою сторону посыпались улюлюканья, и пошлые фразочки. Меня определили в самую крайнюю камеру. Она единственная была пустая.

В помещении было зябко, и пахло сыростью. Господи, сколько же мне здесь сидеть? Позади меня закрылась решётка, и каждый поворот ключа, словно вкручивали в моё сердце.

В камере было отверстие в полу для туалета, раковина, и из досок кровать, кажется называют их нары. Неужели я буду спать на голых досках? Кажется в мужских камерах были одеяла и подушки. А может им постельное белье из дома родственники привезли.

С таким условиями я долго не протяну, точно от пневмонии умру.

Интересная история моей жизни, родилась в государственном учреждении, жила в детдоме, и умерла на зоне и похоронена государством без надгробия, без имени, потому что больше никому никогда не была и не буду нужна.

Через какое-то время пришёл полицейский и принёс мне матрац, одеяло и подушку.

— Спасибо вам, — сказала с благодарностью.

— Обед ты пропустила, но ужин тебе положен.

— У меня нет посуды, так что видимо и ужин пропущу с завтраком, — обречённо ответила полицейскому.

— Посуду тебе выдадут не переживай, с голода не умрёшь, — бодрым голосом сказал он.

— Лучше бы умерла, — сказала я, отвернушись от полицейского.

Решётка закрылась, а в сердце ещё три поворота ключом.

Вечером на ужин принесли перловую кашу. Привычная еда. Похоже блюда для всех государственных учреждений готовят из одного котла.

Хочется искупаться, хоть волком вой. На следующий день во время завтра, попросила оставить мне кружку. Хотя бы холодной водой, но подмылась над дыркой в туалете. Капец! Как же унизительно.

Хуже стало, когда через неделю ко мне подселили дамочку, явно бывавшую ранее в подобных местах. Тётка стала мне на особом жаргоне утверждать, что она здесь главная, и я буду здесь существовать по её законам.

Мне на самом деле вобще всё равно кто будет главный в этой коморке. Пусть взращивает в себе свою важность. Единственное меня бесило, когда она кричала на меня матом, когда во время завтрака и обеда у меня открывалась рвота. Ну что я виновата, что здесь такая еда, от которой

меня выворачивает наизнанку? Я бы и сама была рада, чтобы это прекратилось, уже трясёт всю, и от слабости качает в разные стороны.

В один из дней, после открывшейся рвоты, я потеряла сознание. Когда открыла глаза, то поняла, что лежу в другом помещении. В комнату вошёл врач или фельдшер скорой помощи. Мне измеряли давление, стали расспрашивать, что меня беспокоит, как долго у меня рвота. Померяли температуру, пощупали живот, потрогали грудь. Потом спросили, когда у меня были месячные. А были они у меня давно. И должны были пойти три недели назад, но не пошли.

— Судя по симптомам у вас токсикоз беременных. В любом случае нужна консультация гинеколога, для установления точного диагноза.

Пи.дец подкрался откуда не ждали! Родить в тюрьме, тот ещё необычайный опыт!

15 глава

ГЛЕБ.

— Глеб, что ты ходишь третью неделю как в воду опущенный? Из-за Ветровой что-ли?

— Что-то не вяжется в этом деле. Кажется мы что-то упустили. Вот смотри, по продолжительности, кражи происходили на протяжении двух с половиной месяцев. Общая сумма краж уже не помню точно, но за шестьсот тысяч. Но дело в том, что у Алисы даже телефона не было когда мы познакомились поближе, и снимает комнату в общежитии, одежда из масмаркета.

— Хорошо, допустим. А браслет у неё откуда? А пропавшее портмоне откуда в футляре ее скрипки?

— Знаешь, что мы упустили? Мы отдали мужику обратно портмоне, при этом не сняли отпечатков, которые могли подтвердить вину Алисы на сто процентов.

— Послушай, заявлений о кражах больше не поступало. Обратил внимание? Делай выводы. Пойдем покурим.

Всё это время я думал о Алисе. Мне нравится она, тянет к ней, но совершила плохой поступок, и стала неприятна, даже ненавистна. Но это ненависть от того, что хочу быть с ней, но по её вине нам вместе существать не судьба.

Мы с Юрой вышли во внутренний двор. Из следственного изолятора, в сопровождении полицейского, вышел фельдшер скорой помощи. Кому-то сплохело. Когда сотрудник возвращался обратно, я зачем-то его остановил и спросил, что случилось.

— Девушка в обморок упала, вызвали скорую. Кажется беременна. Завтра будем звонить главному врачу поликлиники, чтобы на консультацию гинеколога прислали для установления точного диагноза.

— Ветровой вызывали скорую? — спросил, надеясь на отрицательный ответ.

— Да, — ответил он.

Докурив сигарету пошел к себе в кабинет. Так себе вырисовывается картина. Какие будут мои дальнейшие шаги если беременность подтвердится? Что мне делать с этой безмозглой девкой?

Надо поговорить с начальником тет-а-тет, чтобы помог разрешить ситуацию с положением Алисы.

— Здравствуйте, Сергей Владимирович! Можно? — начальство в хорошем настроении. Как долго оно таким останется после нашей беседы?

— Проходи.

— Я по поводу заключённой Ветровой. Фельдшер скорой помощи сказал, что Алиса похоже беременна. Для точности диагноза нужна консультация гинеколога.