Скрипачка
Шрифт:
— А, — кивнул веснушчатый. — Помню. Вам же дали свидание.
— Да.
— Чего же вы хотите?
— Я хочу узнать, когда его можно будет увидеть еще раз. Хоть на чуть-чуть.
— Никогда, — с видимым удовольствием проговорил веснушчатый.
— Почему? — испугалась Алька. Ей сразу представилось, что Валерка что-нибудь натворил в заключении, нарушил режим и теперь его лишат свиданий или, еще хуже, переведут куда-нибудь.
— Да потому, что подследственный Рыбаков отказался от свиданий с вами, равно как и от регистрации брака. И я его полностью одобряю, весьма разумный и благородный поступок. Он же на
— Вы меня обманываете, — недоверчиво сказала Алька. — Я вам не верю.
— Показать вам его отказ? — Капитан поднялся и направился к стеллажам с картотекой. Ему явно было не лень отыскать для Альки нужную бумажку. Теперь, на его взгляд, все происходило по порядку, так, как и должно было быть: любят хороших, тех, что на свободе, а плохих любить нечего, они должны сидеть в тюрьме.
— Не надо. — Алька встала и, не попрощавшись, вышла за дверь.
Почему? Она не могла понять, почему Валерка так поступил. Ведь понимает же он, черт возьми, что не собирается она за него замуж, когда он ее туда и не приглашает! Что это просто предлог, чтобы попасть к нему в следственный изолятор. К нему же никто не ходит, кроме матери, и никто ему не пишет. А она хотела обнадежить его, сказать, что, может быть, скоро все прояснится, делом Кретова займутся более серьезно. Ну за что он с ней так?
Альке стало так горько и обидно, что даже дышать стало тяжело. Сколько всего она сделала ради него, еще неизвестно, останется ли жива, а он от нее точно от чумы…
— Ну и сиди, — зло шептала Алька, стремительно пересекая двор. — Сиди, сиди! Мечтай о своей шлюхе Верке, фотографию ее себе в камере повесь! Больно ты мне нужен, придурок несчастный! А я за Ваську замуж выйду! Да, выйду! — На футляр капнула слеза, Алька сердито провела рукавом по лицу, прибавила еще шагу. — И будешь жалеть. Ох, как жалеть будешь, козел, болван, кто ты там еще… — Она остановилась как вкопанная. По другой стороне улицы навстречу Альке шла Рыбакова. Она была одна, без Дениса, все в том же длинном черном пальто.
Алька резко развернулась и рванула в противоположную сторону, надеясь, что Рыбакова не узнает ее со спины, войдет во двор СИЗО, а она, Алька, не замеченная ею, вернется назад. Но не тут-то было. Тотчас за спиной у нее раздался негромкий голос:
— Аля!
Она обернулась, не зная, куда деваться, медленно перешла улицу, остановилась, дожидаясь, пока Валеркина мать приблизится.
— Ты что здесь делала? — слегка удивленно спросила та, поравнявшись с ней. — Передать что-нибудь хотела?
Алька угрюмо кивнула.
— Так у тебя же не возьмут. Позвонила бы или занесла мне. Я как раз передачу несу.
Алька мялась с ноги на ногу, не зная, что сказать.
— Ты с инструментом? — не то спросила, не то констатировала женщина.
— У нас концерт сегодня, через три часа. — Алька обрадовалась, что появился предлог улизнуть.
— Ну иди тогда. Что передать-то хотела? Давай мне. Записку?
— Нет, не надо. Я передумала. — Оттого что ее застали врасплох, голос Альки прозвучал резко и даже грубо. Рыбакова снова бросила на нее удивленный взгляд. Альке стало стыдно. Сама навязалась. Мать-то его ничем не виновата, она и не догадывается ни о чем. — Как решилось с Дениской? — спросила
— Плохо. На следующей неделе его заберут. Я только-только из опекунского совета иду. Ничего там слушать не стали, говорят: есть живая мать, родительских прав не лишена, хочет она, — значит, ребенок будет жить с ней. Он у нас, то есть у Валеры, остался по их с Верой взаимному согласию. А теперь какое согласие?
— Вы Валере теперь напишете? — расстроенно пролепетала Алька.
— Теперь уж напишу. Что же делать?
Алька всмотрелась в лицо Рыбаковой, ожидая увидеть слезы, но глаза той были абсолютно сухи. И голос, как всегда, был тихим, но ровным и спокойным.
«Какая-то бесчувственная она», — поразилась Алька, представляя, как бы повела себя она сама в такой ситуации. Наверное, скандалила бы, плакала, угрожала… А впрочем, откуда ей знать, каково это? Ведь у нее нет ребенка.
Она отступила на шаг назад:
— Я пойду. Вы не обижайтесь на меня.
— Я и не обижаюсь.
— Я… игрушку Денису… давно еще купила, все никак не передам. Потом как-нибудь… Хорошо?
— Хорошо, только ты чего так кричишь? — Рыбакова тихонько дотронулась Альке до плеча, и та сразу заметила, как дрожит ее рука — не просто дрожит, ходуном ходит. Ах, дура она, дура!
— Я ничего, — проговорила она осевшим голосом. — Я потом вам объясню. Честное слово! — Алька повернулась и, не оглядываясь, побежала вперед по улице.
34
Алька молча, ни на кого не глядя, проскочила в артистическую. Народу собралось немного, до официальной явки оставалось чуть меньше часа. Она натянула черное платье, с удивлением обнаружив, что оно странно висит на животе. Впрочем, что странного: с таким образом жизни, какой сложился у нее в последнее время, немудрено похудеть. Алька одернула черный трикотаж, переобула туфли, расчесала перед зеркалом волосы, стянула их блестящей резинкой, чтоб не мешали во время игры. Теперь надо бы позаниматься, а то руки трясутся, не хуже чем у Рыбаковой.
В противоположном углу комнаты, деликатно отвернувшись от Альки к окну, тихонько наигрывал соло Владик Кудряшов. Алька настроилась и вступила дуэтом с ним. Владик обернулся, на его некрасивом, обезьяньем лице появилась добродушная улыбка.
— Давай еще раз, сначала, — предложил он.
— Давай.
Они заиграли кусок сначала, Владик вел тему, Алька вплетала в нее подголоски. На концерте к ним должны будут присоединиться Сухаревская с Соловьевой. У Ирки та же тема, что и у Владика, а у Ленки в партии выписаны «картошки», то есть длинные ноты, которые тянутся весь такт.
Алька и Владик доиграли весь сольный эпизод. Владик опустил скрипку, приблизился к Альке:
— Молодец, здорово играешь.
Алька немного успокоилась. Похвала Кудряшова чего-нибудь да значила. Он сам сильнейший скрипач и музыкант опытнейший, помимо игры в оркестре выступает квартетом, преподает в консерватории. Владик давно бы мог подвинуть Сухаревскую с концертмейстерства, да не хочет: он в оркестре совместитель.
— Может, повторить? — спросила Алька.
— Давай повторим, — усмехнулся Владик, — но тебе бояться нечего. Вот только в двадцать восьмой цифре штрих замени. Ты играешь саттие, а я бы делал спикатто. Сможешь поменять?