Скриптер
Шрифт:
– Четыре… Три…
Редактор Третьего нажал – продавил! – кнопку «СОХРАНИТЬ».
В служебной рубке Третьего вдруг стал так тихо, что от этой тишины у него заложило уши.
Глава 6
Ночь на 5 мая
Окончание грозового ралли
– Часовщик! – заметно севшим голосом сказал Павел Алексеевич в этой обрушившейся на них тишине. – Отмена операционного времени!!
Петр Иммануилович хрипло прокашлялся.
– Принято! –
– Отмена оперативного времени!
– Исполнено!
– Возвращаемся в местное физическое время!
Петр Иммануилович, проделав необходимые манипуляции, сверился сначала с показаниями хронометра, затем бросил взгляд на свои старенькие, но надежные и точные карманные часы.
Их секундные стрелки теперь двигались, перемещались в унисон. Куранты на Спасской башне исполнили свою полуночную мелодию; минутная и часовая стрелки совместились на латинской цифре XII, часы принялись отсчитывать первые мгновения новых суток.
– Исполнено! Местное физическое время: пятое мая… первая минута первого часа!
Павел Алексеевич достал из кармана очки. Неспешно, пытаясь совладать с самим собой, пытаясь справиться с этой охватившей его внутренней дрожью, водрузил их на переносицу.
– Принято! Редакция Третьего канала завершила свою работу.
– Николай?! – спустя несколько секунд позвал он. – Вы меня слышите?
– Да, Павел Алексеевич? – подал голос охранник, все еще находившийся у входной двери, спиной к Редактору. – Слышу… хотя в ушах стоит звон.
– Мы вышли из сеанса.
– Я это понял.
– Пакетник? Что там с положением переключателя?
– Включить «пакетник»?
Редактор чуть улыбнулся – в первый раз за все время рабочего сеанса.
Все же с замечательными людьми судьба свела его в этот день, в эти драматические часы и минуты. Он мысленно поаплодировал их выдержке, их хладнокровию, их высочайшему профессионализму.
– Да, включайте.
– Исполнено… пакетник включен!
– Что с электричеством? Есть ли у нас свет?
Охранник снял очки-консервы. Посмотрел на матовый светильник, укрепленный над входной дверью. Тот горел вполнакала, но все же – горел. Вот он мигнул… еще, и еще. Казалось, этот единственный светильник вот-вот потухнет окончательно, как гаснет свеча на ветру. Но лампочка каждый раз вновь загорелась; а спустя короткое время она уже горела ровным неярким светом.
– Похоже, что перешли на резервные источники! – сказал Николай озабоченно. – Не знаю, подается электричество от основного силового кабеля, или от дизель-генератора… Но светильник – горит!
Выждав паузу, Редактор спросил:
– Ну как, коллеги, все живы и здоровы? Петр Иммануилович, как самочувствие?
– Чувствую себя старой развалиной, – отозвался Часовщик. – Еще бы несколько мгновений этого адского действа, и от вашего покорного слуги осталась бы одна труха.
– Спасибо вам! Как всегда, безукоризненно точная работа. Как ваша аппаратура?
Часовщик в это самое время как раз осматривал свое добро. На стекле хронометра появилась косая
Малый метроном утратил две боковые крышечки – от вибраций они попросту отслоились, отпали. Вторая «пирамида» пострадала значительней. Перо маятника, изготовленное из композиционного сплава, чья прочность превышает прочность титана, заметно деформировано. Четырехгранная стрелка толщиной в десять миллиметров и длиной в четыреста миллиметров уже не прямая и ровная, как прежде, а имеет видимый даже простым глазом прогиб… На самом же корпусе и даже на столе, к которому прикреплена основа, появились трещинки.
– Все, что сломалось – починим, – ворчливо заметил Часовщик. – А что не поддается починке, то выбросим на свалку.
– Добро, с этим понятно. Николай, а вы-то как?
– Я в норме.
– Благодарю за проявленные профессионализм, выдержку и спокойствие.
– К вашей благодарности начальство, думаю, присоединит свою порцию щедрот, – усмехнувшись, сказал охранник. – Но уже в виде капитальной взбучки.
– Как интерьер? Не слишком пострадал? Что с настенными панелями?
Николай осмотрелся. Стены служебной рубки, обработанные спецсоставом Ultra Black, обычно гладкие, матовые, теперь покрыты сплошной паутиной трещин. Эти повреждения сильнее выражены в той части помещения, что ближе к «экрану», ближе к противоположной от входной двери стене. Сама же она, эта ранее белоснежная – блистающая! – стена помутнела. Нечто подобное происходит с поврежденными, вышедшими из строя кинескопами или настенными ЖДК панелями ранних модификаций. Местами видны пятна грязно-желтого и пепельно-серого цвета. Поверхность «экрана» расслоилась, покрылась трещинами. Некоторые из них так глубоки, что в разлом свободно помещается палец. Местами она оплавилась; хотя сама эта деформация является отнюдь не результатом разогрева, но следствием каких-то иных процессов.
Пол, как и потолок, примерно в таком же состоянии, что и боковые черные «панели». Судя по звукам, включилась на полную мощность система принудительной вентиляции. Сразу после выхода из канала, температура в рубке скачком поднялась от рабочих десяти градусов до примерно тридцати пяти по Цельсию. Пыхнуло жаром, пахнуло в разгоряченные лица запахами электричества, оплавленными контактами, окалиной, остывающей стекловидной массой… Но вентиляторы быстро закачали в сравнительно небольшой объем рубки холодный чистый воздух; так что дышать уже вскоре стало легче, да и температура понизилась до комнатной.
– Все до единой панели – накрылись, – поделился впечатлениями от увиденного Николай. – А вот фундамент и компенсационные механизмы, полагаю, выдержали нагрузки…
– Если бы было иначе, – озабоченно сказал Редактор, – мы с вами сейчас не разговаривали.
– Технарям тут будет работы не на один день…
Редактор достал носовой платок. Промокнул влажный лоб, вытер липкие руки; пальцы, ладони, кисти рук горят, как будто их ошпарило кипятком.
Увидев его красные набрякшие руки, охранник охнул.