Скрытая школа. Квест мирного воина

Миллмэн Дэн

Затем я купил еще кварту масла, заправил полный бак и долил воды в радиатор автомобиля. Эта старая заправочная станция, оазис посреди бесплодной пустыни, напомнила мне о том, как почти десять лет назад я проводил целые вечера со своим старым наставником в Беркли. Взять, к примеру, тот раз, когда мы с Сократом затеяли жаркий спор о различии между знанием и мудростью. «Интересно, это мир изменился или я?» – пришел мне в голову вопрос. Постукивая пальцами по приборной панели в такт поп-музыке, доносившейся из радио, приободрившись от ощущения большой цели, я вырулил на шоссе.

Поздно вечером я нашел дешевый

мотель. Шумный кондиционер изо всех сил боролся со зноем.

Я с трудом дождался утра и стряхнул с себя сон, выполняя отжимания и скручивания до тех пор, пока эти усилия не стали слишком изнурительными из-за нараставшей жары. Внизу я нашел платный телефон и позвонил Аме, надеясь, что она припомнила что-нибудь о записях Сократа. Она не ответила, и тогда я позвонил дочери. Слушая гудки, я снова думал о том, что нужно отправить ей еще одну открытку.

Я отказался от мотельного завтрака (белый тост и кукурузные хлопья) и поехал дальше на запад.

Спустя час, когда на длинном прямом шоссе я заглянул в свою карту, горячий порыв ветра набросился на меня через окно, словно разъяренный пес, вырвал карту из рук и унес ее в пустыню. Я и не подумал останавливать машину и бежать за картой. В конце концов, какая мне была польза от нее? Карты помогают лишь тем, кто знает свое место назначения.

Еще через несколько миль я увидел впереди голосовавшего человека. Сбавив скорость, я заметил, что он, несмотря на жару, одет в поношенный костюм. Я притормозил и опустил стекло. Незнакомец был не так молод, как мне показалось вначале, но и не стар – лет тридцати пяти с небольшим, мексиканец или метис. У него были жесткие черные волосы и гладко выбритое темное от загара лицо. Под растянутым пиджаком угадывалось жилистое тело.

– Меня зовут Пахаро, – сказал он, слегка поклонившись.

– А я Дэн. Подвезти?

– Gracias [20] , – снова поклонился он. – Если вы едете в сторону воды.

Пахаро сел в машину, и я протянул ему флягу с водой. Он сделал несколько небольших глотков, вливая воду себе в рот и не касаясь губами горлышка.

– Вы хорошо говорите по-английски, – заметил я. – Где учились?

– Везде понемногу. Я превратил учебу в дело своей жизни, ведь я деловой человек.

20

Спасибо (исп.).

– А в какой сфере вы работаете?

– Продаю и покупаю.

– Что-нибудь особенное?

– Все, что я продаю, – особенное. А то, что я покупаю… Скажем так, оно довольно обычное. Я иногда при случае работаю и проводником в пустыне.

«Хм, – подумал я. – Проводник без еды и воды, который голосует на обочине…» Подавив иронию, я спросил:

– Сколько вы берете за экскурсии по пустыне?

– Плата чисто символическая, а услуги особенные, – пояснил он. – Я работаю с клиентами индивидуально – не больше одного человека за раз. Как насчет пяти долларов в день плюс еда и вода?

– А

куда вы можете отвести меня?

– Куда пожелаете. Я знаю каждый поселок, каждую гору, каждый уголок пустыни, – без ложной скромности заявил он.

– Каждый уголок пустыни?

– Все до единого, сеньор Дэн. Я знаю, где прячутся змеи, где кроется опасность, как добывать воду из кактусов-карнегий…

«Почему нет? – подумал я. – Сократ писал, что мне могут встретиться союзники. И если уж мне суждено было стать Дон Кихотом, преследующим несбыточную мечту, почему бы не нанять надежного compa~nero [21] ».

21

Товарища (исп.).

– Хорошо, Пахаро, договорились. По крайней мере, на несколько дней.

Я протянул ему руку.

– Пахаро означает «птица», – сообщил он, протягивая руку в ответ.

Мы молча ехали мимо красных холмов и предгорий. День перевалил за половину, солнце начало клониться к далекой горной гряде.

Когда небо на западе окрасилось оранжевым и пурпурным, я съехал с пыльного шоссе и мы разбили лагерь. Пахаро выбрал место, где можно было укрыться от ветров, постоянно дувших с востока и юга, и от утреннего солнца. Когда на закате жара спала, я повеселел. Я знал, что на большой высоте ночи бывают холодными, поэтому, найдя ровное место и проверив, нет ли там муравьев и других насекомых, расстелил спальный мешок. Пахаро удовольствовался брошенным на землю пиджаком.

Теперь, став частью пустыни, я ощущал ее совершенно по-другому. То, что днем на расстоянии казалось мертвым и бесплодным, во тьме ожило. Под покровом ночи мой проводник развел костерок. Мы глядели в потрескивающее пламя. Завыл койот, потом еще и еще один. Раньше в тот день Пахаро спрашивал, зачем я приехал; я коротко ответил, что нахожусь в поиске и надеюсь на правильность выбранного пути. Я посмотрел в усеянное звездами небо. Вскоре звезды слились с моими снами.

На следующее утро мы отправились в путь рано, до наступления зноя. Я предположил, что ближе к какому-нибудь городу мы найдем заправку и кафе.

– Я знаю такое место, – объявил Пахаро.

Он велел мне ехать прямо на запад, и примерно через двадцать миль я действительно увидел несколько зданий, затем старую заправочную станцию, а рядом – маленькое кафе. Я знал, что мне понадобится новая карта, хотя Пахаро и утверждал, что прекрасно ориентируется в этих местах.

Пока я заправлялся, Пахаро протер окна. Я дал ему пять долларов за сутки и еще денег, чтобы заплатить за бензин. Он сказал, что присоединится ко мне за завтраком.

Я обошелся без меню: в заведении пахло картофельными оладьями, кофе и блинчиками. Официантка подала два стакана воды. Я залпом осушил свой и попросил еще.

Окинув взглядом зал, я увидел пожилую женщину, семейную пару, нескольких бизнесменов, ехавших по делам. И Папу Джо. Он сидел за стойкой слева от меня и как раз макал кусочек тоста в яичный желток. Я встряхнул головой и подсел к нему. Он расплылся в улыбке, но не поднял глаз от тарелки.

– Что ж, abuelo, мне нужно узнать, как ты…