Скрытые истины

Уэбстер К.

Фауст фыркнул.

– Чушь. Ни один бриллиант не может быть слишком большим для красивой женщины.

– Выбери тот, что тебе понравится, – приказал я. – Ты не уйдешь отсюда, пока не выберешь. С умом.

Талия закатила глаза, показавшись в этот момент моложе своих лет и менее подавленной. От этого мой член стал еще тверже. Я усмехнулся, когда она взяла кольцо с розовым бриллиантом. Было видно, что оно ей не нравилось.

– Никакого розового, – сказал я Фаусту. – Может, что-то под стать ее глазам.

Я кивнул на маленький поднос, накрытый черной тканью. Ювелиры

все одинаковы. Они любили дразнить и дразнить, пока не добрались бы до поистине бесценных камней. Но я не желал сидеть тут целый день. Я хотел, чтобы к тому моменту, как мы покинем кабинет, на руке Талии красовалось кольцо. Желательно самое дорогое.

Фауст, явно раздраженный тем, что я прервал его выступление, хмуро глянул на меня, прежде чем взять поднос. Он аккуратно убрал предыдущий и поставил на колени Талии новый.

– Эти камни невероятно редкие, – объяснил он, переходя на шепот, означавший, что под тряпкой лучшие бриллианты из всех здесь находящихся. – Бесценные.

Фауст отодвинул ткань, показывая светло-голубой бриллиант квадратной огранки, обрамленный платиной. Он так заискрился на солнце, лучи которого проникали через окно, что меня едва не ослепило. Да, этот подойдет. Прекрасно подойдет. Взгляд Талии был прикован к кольцу, она не могла скрыть своего восхищения. Ее голубые глаза заискрились так же, как и грани бриллианта.

– Это ярко-голубой бриллиант изумрудной огранки весом 24.18 карата, названный «Голубая астра». Добыт в южно-африканской шахте и является самым крупным из пяти драгоценных камней, вырезанных из необработанного голубого алмаза весом 122.52 карата, найденного в 2001 году, – Фауст улыбнулся Талии. – Голубые бриллианты – одна из самых больших редкостей, которые когда-либо видел наш мир. Этот же еще более уникальный из-за размера и огранки. Ювелир, который изначально владел им, эгоистично хранил камень для своей жены, но, в конце концов, продал на аукционе семь лет назад.

– Но почему он его продал? – посмотрела она на Фауста.

Его улыбка увяла, и он бросил на меня испуганный взгляд. Мне тоже было любопытно, как мужчина мог подарить своей жене столь бесценный камень, а потом продать его.

– Разве важно? Только посмотрите, как он ловит солнечные лучи, – ответил Фауст.

Талия склонила голову, чтобы рассмотреть камень, а я почувствовал, как внутри закипало раздражение от очевидного отказа ответить на ее вопрос. Я склонился вперед на своем кресле и прожег Фауста пристальным взглядом, после чего он тут же заговорил.

– Ювелир продал камень, потому что от него ушла жена. Сбежала с его братом, – Фауст съежился, бросив на меня извиняющийся взгляд. – Она оставила только кольцо и записку. Его разбитое сердце утешило лишь то, что бриллиант принес огромную сумму.

– А ты собираешься меня покинуть, mor'o mou? – насмешливо произнес я, понизив голос до какого-то опасного уровня.

Талия посмотрела на меня, в ее голубых глазах светился страх. Я ответил ей тяжелым взглядом, понукая солгать мне. Мы оба прекрасно знали, что утром она пыталась совершить именно это.

– Я бы хотела примерить, – произнесла Талия, проигнорировав

мой вопрос и протянув Фаусту свою изящную руку.

На его лбу выступили капли пота, когда он нетерпеливо взял ее за руку, отчаянно желая сменить тему разговора. Фауст надел массивный голубой бриллиант на ее тонкий палец. Как только я увидел кольцо на Талии, меня пронзило чувство собственничества. Она будет глупа, если не выберет его. Село кольцо просто идеально.

– Сколько оно стоит? – спросила Талия, чуть сморщив нос, пока рассматривала кольцо.

– Оно бесценно, – Фауст улыбнулся, прежде чем посмотреть на меня. – Ничего такого, чего Димитриу не могли бы себе позволить.

– Тогда, я думаю, выберу его, – хрипло проговорила Талия.

– Вы думаете? – Фауст едва не задохнулся. – Моя милая леди, этот голубой бриллиант стоит пятьдесят семь миллионов семьсот тысяч евро.

Талия отдернула руку, с ужасом посмотрев на меня.

– Это безумие!

– Это тот самый, – вежливо ответил я Фаусту, поднимая трубку стационарного телефона и набирая номер секретарши Ариса, Карлин. Как только она ответила, я попросил ее перевести деньги Фаусту. К тому времени, как я повесил трубку, Фауст буквально сиял, а Талия выглядела так, будто проглотила что-то ядовитое. – Спасибо, что уделил мне время, Фауст.

Талия не шевельнулась, лишь ее кольцо переливалось на солнце, пока мужчины упаковывали остальные драгоценности. Они сработали быстро и тихо. Я поднялся, обменялся с Фаустом рукопожатиями, а потом выпроводил их за дверь.

– Талия, подойди сюда, – попросил я.

Она вздрогнула, но встала. Ее шея стала приобретать малиновый оттенок, заставив меня задуматься, почему Талия так смутилась.

– Дай мне кольцо, – произнес я, протянув руку.

Ее ноздри раздулись, но она все же повиновалась и подошла. Талия сняла кольцо с пальца и протянула мне. Как только оно оказалось в моей ладони, я сжал его в кулак и, обхватив запястье Талии, повел ее на веранду.

– Талия Николаидес, – начал я, подняв ее ладонь и поцеловав костяшки пальцев, – ты станешь моей женой, – я не спрашивал, а лишь озвучил факт. Пройдясь пальцем по впечатляющему бриллианту, я снова с наслаждением отметил, как он сверкал на солнце. – А если ты бросишь меня, как жена того бедняги, первого владельца бриллианта, я получу от тебя назад все пятьдесят семь миллионов семьсот тысяч евро. Кровью, потом и слезами. Я так или иначе верну свои деньги, – я переплел наши с ней пальцы, и ее глаза вспыхнули беспокойством. – Ты ведь это понимаешь, так?

– Да, – выдохнула она, ее нижняя губа сильно дрожала.

– Хорошо, – я поцеловал тыльную сторону ее ладони. – Четыре. Семь. Семь. Один. Код от виллы. Только не говори его никому.

Она понимающе закивала.

– Конечно, нет.

Я склонился и поцеловал ее в щеку.

– Беги и подготовься к ужину. Оденься как можно более красиво.

Как только Талия вырвала у меня свою ладонь, то тут же исчезла, оставив меня одного. Я уставился на залив, а через некоторое время кто-то подошел ко мне сзади. Знакомые ногти прошлись по позвоночнику, и я улыбнулся.