Скрытые корни русской революции. Отречение великой революционерки. 1873–1920

Брешко-Брешковская Екатерина Константиновна

Когда я вместе с ним поселилась в Зимнем дворце, мы вели простую и скромную жизнь. Не позволялось никакой роскоши, хотя наши аскетические обеды порой разнообразились подношениями, присылавшимися мне из провинции. Покидая

Зимний дворец, Керенский был одет в тот же костюм, который был на нем, когда он встречал меня на вокзале в апреле. Он не принимал гостей, не устраивал званых обедов. Все часы, когда он не спал, были заполнены до предела. Он вставал в 8, а ложился в 4 или 5 часов утра.

По России он ездил с такой же простотой. В Ревеле он три часа стоял в своем автомобиле, пожимая руки столпившимся вокруг него морякам. Он считал, что у него нет права на усталость. Лишь один раз я услышала от него жалобу. Дело было за обедом, который пришлось отложить на три часа. Я приставала к нему с вопросами, а он сказал:

– Бабушка, я сегодня еще ничего не ел.

Он никогда никому не льстил и не ждал одолжений. Его отношение к официальным представителям иностранных наций отличалось неизменной корректностью и достоинством. Позволялись лишь официальные визиты. Никаких церемоний и банкетов не проводилось. Однажды я спросила его, разослал ли он приглашения послам союзных держав. Он ответил:

– Да,

всем, кроме английского посла.

– Почему так? – спросила я изумленно.

– Потому что, – ответил он, – англичане ценят кровь наших солдат на вес золота, одолженного ими русскому правительству. Я никогда им этого не прощу.

Он обладал бескомпромиссным характером, и все же, когда на кону стояло спасение России, знал, как обуздать себя. Он ненавидел насилие и кровь, но лично вел армию в бой. Можно без колебаний сказать, что беспристрастность и правдивость были выдающимися чертами этого уникального политика, который сегодня страдает не из-за личного одиночества, а потому, что осознает невозможность работы ради возрождения той свободы, которой реально обладала его страна и снова потеряла из-за собственного безрассудства.

И все же неизбежно настанет время, когда он снова получит возможность работать на благо российской свободы. Непреодолимый напор унаследованных традиций, надежд, веры и чаяний народа возьмет верх над тем деспотизмом, который завладел страной. Мой любимый русский народ очнется от своего революционного безумия, и мы рука об руку с ним продолжим строить общество, где царят свобода, честь и истинное братство.