Скрытые территории. Каретный фонарь
Шрифт:
Шел третий день их дальнего путешествия, Нина стояла, прислонив нос и ладони к стеклу вагонной двери, Алек стоял следом. Берлинское метро несло их через тоннели и жилые кварталы, за окнами редкими красными крышами мелькал вечерний город.
Алек вёл себя довольно сдержанно в сравнении с Ниной, которая выражала восторг без стеснения. Она жадно впитывала каждую каплю новых знаний, всё время хотела до чего-нибудь дотронуться, везде сунуть любопытный нос и остановиться поглазеть подольше, что, к сожалению, противоречило планам Сорланда
Из метро путешественники вышли на Гауптбанхов, где поезда бесконечным потоком мчались по разным этажам, одни у них под ногами, другие – над головой, а лифты, не останавливаясь, поднимали и опускали пассажиров, соединяя линии метро и пригородные поезда.
Это зрелище заворожило обоих детей. Нина и Алек, перевесившись через перила, провожали взглядом железных змеев, мчавшихся точно по расписанию и в строго указанном направлении.
– Нам нужно двигаться дальше, – поторопил Сорланд.
Троица шла по улицам Берлина словно семья, возвращающаяся домой к ужину. С широких проспектов, где ветер гулял как ему вздумается, а человек чувствовал себя ничтожной букашкой в окружении каменных великанов, путники свернули в узкие улочки, там дома стали меньше, крыши – покатыми, а мостовая – булыжной. Там они прогулялись ещё немного вдоль трамвайных путей, повернули направо к отелю с перегоревшей вывеской и зашли в пустое фойе.
За стойкой зевал мужчина в лиловой форме. Сначала он был совсем неприветливым и даже раскричался, что не примет постояльцев без документов. Нина с Алеком, конечно, ни слова не поняли из того, что мужчина выговаривал Сорланду, но он попеременно тыкал то в детей, то в документы – без слов было всё ясно. Брат с сестрой даже расстроились на минуту-другую, что придётся-таки ночевать на улице.
Сорланд сдаваться не собирался и, по-видимому, обладал даром убеждения, вскоре мужчина стал совершенно сговорчивым и даже сбегал Нине с Алеком за мороженым. То, что Сорланд после такого разговора неважно себя чувствовал, дети списали на усталость.
Брату с сестрой досталась целая отдельная комната. Такой роскоши в их жизни никогда не бывало. Доев мороженое, они отправились спать, дав Сорланду честное-пречестное слово никуда не сбегать по утру.
Прибытие
После утомительного путешествия транспортом сайнов Сорланд с наслаждением оплачивал услуги привратников, что за сегодняшнее утро ему пришлось делать неоднократно. Ни свет ни заря ему нужно было оказаться в школе в Вильверлоре, чтобы подготовить все необходимые бумаги для переправки детей через границу. Учитель искренне надеялся, что успеет прошмыгнуть, не встретив никого из коллег, но скучавшие по стенам аласторы, учуяв его, подняли такой шум, что прятаться стало бессмысленно. Пришлось выслушивать тираду недовольства от наставницы ветви ведьм Амандин Ронделе о том, как она в его отсутствие выполняла двойную работу.
Из
Двор был тёмным, обшарпанным, стеклянный плафон, когда-то защищавший от дождя и других природных напастей, был местами разбит, местами порос травой. Стены здания были исписаны граффити, в то, что за окнами есть хоть какая-то жизнь, поверить было трудно.
– Милости прошу!
Сорланд жестом пригласил Нину и Алека подняться по ржавой лестнице, которая несколькими пролётами выше упиралась в глухую стену. Дети недоверчиво уставились на своего провожатого, который, похоже, до того переутомился за последние дни, что хотел расшибить лоб, иначе зачем ещё ему пришло в голову карабкаться по лестнице, что упирается в стену и к тому же вот-вот упадёт?
– Лестница крепкая, – пояснил Сорланд, видя недоверчивые взгляды. – Но я могу подняться первым, если хотите.
Наверху Сорланд остановился перед глухой стеной, набрал в грудь побольше воздуха и крикнул что было мочи. Этот крик больше всего походил на вопль голодной чайки. Несмотря на то что Сорланд кричал, упираясь носом в глухую стену, от его голоса раскатилось эхо, чем больше звук замедлялся, тем больше он напоминал скрип открывающейся двери. В ответ на крик из стены вылетело несколько искр, потом они объединились в луч белого света и стали резать воздух перед стеной, оставляя за собой очень тонкий контур окружности размером в человеческий рост. Как только круг замкнулся, воздух внутри него стал туманным, по ту сторону показались очертания людей.
– Поднимайтесь! – радостно махнул рукой Сорланд.
Но Нина и Алек не двинулись с места. Они стояли, не шелохнувшись, разинув от удивления рты.
– Это своего рода дверь в наш с вами мир. По ту сторону такие же люди, как мы с вами, – но Нина и Алек, казалось, его не слышали.
Тогда учитель шагнул, и правая нога его исчезла в тумане.
– Иногда эти проходы называют кроличьими норами, но чаще просто холами. Такие есть повсюду, нужно только знать, как попросить открыть их. Обещаю – это не страшно! Можем, если хотите, первый раз шагнуть, взявшись за руки.
Нина первой приняла предложение, она вцепилась одной рукой в учителя, а второй на всякий случай ухватилась за брата. Алек шагнул сквозь хол, Нина с Сорландом вошли следом. Спустя мгновение все трое стояли не на ржавой лестнице, а в парадном зале особняка, некогда наверняка роскошного, но нынешние дни только вспоминающего былое величие. Мимо них как ни в чём не бывало сновали туда-сюда люди, тащили чемоданы, о чём-то спорили друг с другом, что-то пытались разузнать у рыжеусого мужчины в парадном камзоле.