Скрытые желания
Шрифт:
— Это не она, — говорю я. Жена бостонского дона — отличная интриганка, но она держит свое слово. — Где ты держишь стрелка?
— На старой конспиративной квартире.
— Я приеду позже. А что с девушкой?
— Сегодня утром она, как обычно, вышла на работу. За ней постоянно следят два человека, но пока ничего подозрительного не произошло. Не думаю, что кто-то, кроме киллера, видел ее с вами. Она должна быть в безопасности.
– Он пристально смотрит на меня. — Если вы станете держаться от нее подальше.
Он прав. Но проблема в том, что я не хочу держаться
* * *
Около двух часов я обсуждал последние данные о поставках наркотиков с Артуро, моим заместителем. На нем большая часть дел с наркотиками, так что, если все работает, как надо, он вводит меня в курс дела только раз в неделю. Следующий час я провожу с Козимо, Рокко и Джанкарло — капо, отвечающими за строительный бизнес. Они отчитываются передо мной ежедневно. Уже стемнело, когда я направляюсь к конспиративной квартире.
Спустя час сворачиваю на грунтовую дорогу, скрытую от посторонних глаз зарослями деревьев, и еду по трассе вниз по склону. Вскоре подъезжаю к ржавым воротам и четыре раза мигаю фарами. Мужчина в черной военной униформе выходит из-за дерева, отпирает ворота и распахивает их настежь.
— Стефано все еще здесь? — спрашиваю я, когда он подходит к окну с водительской стороны.
— Да, босс. — Он кивает. — Как ваша рука?
— Обычная царапина, — отвечаю я и еду дальше по дорожке, мимо разросшихся кустов, которые обрамляют машину сбоку. В поле зрения появляется покосившийся дом, и я паркуюсь на гравийной дорожке перед ним.
В конспиративной квартире застаю Стефано, сидящего в глубоком кресле, одетого только в черные брюки от костюма. Голая грудь блестит от пота и крови, большая часть которой, похоже, высохла до темно-коричневой корки. Напротив него сидит мужчина лет сорока пяти, привязанный к деревянному стулу. Он все еще жив, но, похоже, Стефано довел его полуобморочного состояния.
— Стефано, ты немного увлекся? — спрашиваю я.
— Босс. — Он подскакивает с кресла и подходит, становясь рядом с нашим неудачливым гостем. — Прости. Я слышал, он подстрелил тебя, так что, возможно, я обошелся с ним немного жестче, чем обычно.
Иногда мои мужчины похожи на старых бабок. Любят посплетничать между собой. Мне плевать, пока они хранят информацию в нужных кругах. И знают, что лучше не трепать языком и не распространять какие-либо новости как деловые, так и личные, если не хотят закончить так же, как Октавио.
Сев на свободное кресло Стефано, я рассматриваю стрелявшего. Он в сознании, но не реагирует. Такое случается, когда переусердствуешь с избиением, в конце концов наступает оцепенение и начинаешь воспринимать происходящее, словно это происходит не с тобой, а с кем-то другим, и остается подобие человека, пустая оболочка. Стефано следовало сменить тактику несколько часов назад, если он хотел добиться результатов. Но он еще молод. Научится.
Возглавив Нью-Йоркскую семью, я изменил порядок работы. Я переложил большую часть оперативной работы — то, что не требует моего личного участия, — на Артуро и капо. За мной осталось принимать решения на высоком уровне в плане общего надзора за бизнесом. Однако
— Отруби ему руку, — приказываю Стефано.
Мужчина сразу же начинает говорить, едва пила прорезает кожу на его запястье.
— Ирландцы! — кричит он. — Это были ирландцы.
— Кто именно? — спрашиваю я.
— Патрик Фицджеральд.
Откинувшись в кресле, я смотрю на пленника. Ответ меня не удивил, кто-то всегда пытается меня убить, но ирландцы становятся серьезной проблемой. Четыре года назад они напали в Чикаго на Братву, и потеряли половину своих людей, включая лидера. Похоже, теперь ирландцы нацелились на мой город. С ними нужно будет разобраться и быстро.
— Ты сказал ирландцам, что я встречаюсь с женщиной? — спрашиваю я.
Стрелок смотрит на меня, потом быстро качает головой. Я киваю Стефано. Он берет нож и вонзает его в бок мужчины, надеясь избежать жизненно важных органов. Заключенный кричит.
— Я… я мог упомянуть ее, — говорит он между хныканьем.
— Ты описал им ее?
— Да.
Я закрываю глаза. Если ирландцы подумают, что между нами что-то есть, они могут прийти за Миленой.
— Что еще?
— Я сказал им, что она работает в больнице.
Я открываю глаза и смотрю на отклеивающиеся обои позади него. Меня ошеломляет не то, что он передал информацию, а тревога, которая нарастает в душе. При мысли о том, как легко пуля парня могла угодить в Милену, меня охватывает ярость. Ублюдок промахнулся, но следующий может и не промахнуться. Несколько минут я смотрю на стену, стараясь, чтобы черты лица не выдавали моего душевного смятения.
Меня захлестывают незнакомые эмоции. Я чувствую себя моряком, попавшим в бурное море. Не в силах совладать с собой, позволяю чувствам захлестнуть меня целиком. Желание убивать поднимается во мне, как прилив. Гнев… Ярость… Беспощадный шквал.
Встаю, подхожу к пленнику и беру нож из рук Стефано. Приставив лезвие к шее снайпера, наношу сильный удар, перерезая ему горло от уха до уха.
* * *
Покинув конспиративную квартиру, сажусь в машину и, достав телефон, включаю запись с камеры наблюдения в доме Милены. Кот слоняется возле полуоторванной занавески, очевидно, гоняясь за каким-то жуком. Милены нет. Во мне нарастает тревога.