Скрытый колдун рода Лаурус
Шрифт:
— Уничтожить его душу? — Лавр нахмурился. — Это, конечно, возможно, но…Чтобы совершить такое, нужно знать его…
— Имя, — добавила Ольга.
И улыбнулась, замечая понимание в глазах колдуна.
— Сириус — и есть его имя, — произнес он вслух свою добавку.
Ольга кивнула. Но улыбка тут же пропала с ее лица.
— Но даже зная его имя, Сириус остается сильным магом. Сильнейший. Я не знаю никого, кто обладал бы такой же, как и он силой. Поэтому нам нужен каждый Первородный, которого мы только сможем найти, чтобы совершить обряд и лишить Сириуса его души. Как только он исчезнет, Первородным больше нечего
— И ты знаешь, какой обряд нужно провести? — уточнил Яр.
— Разумеется.
— И какова будет его цена? — задал чародей следующий вопрос.
И Ольга против воли скривила губы.
— У всего есть цена, — сказал Яр, не отводя взгляда от женщины. — А у обряда, требующего первородной магии, эта цена будет в два, а то и в три раза выше, чем обычно.
— Ты прав. Конечно прав. Но ради безопасности будущих циклов любая цена покажется ничтожно мала.
— Полагаю, Сириус рассуждал так же.
Ольга нахмурилась.
— Сравниваешь меня с Сириусом?
— Сама сказала, что винить его не в чем, — произнес Яр, припоминая Ольге ее же слова. — Его не волновала цена. Он считал, что поступает на благо всего мира.
— Свое благо, — не согласилась с ним Ольга. — Сириус думал лишь о себе и своем эгоистичном желании исправить свою же ошибку. Спасти свою душу. Я же… Мы. Мы — Сестры, следуем по пути нашей Матери и думаем о благе всех магов континента. Как тех, что живут сейчас, так и тех, кто будет жить после того, как наши циклы завершатся. Всегда есть те, кто оставляют в истории мира свой след. И те, кто проживает жизнь, ничего после себя не оставив. Я ни на чем не настаиваю, Яр. Ты можешь следовать своему пути, можешь присоединиться к нашей борьбе. Выбор за тобой. Но…
Ольга посмотрела на Лавра.
— Твоя помощь, — обратилась она к колдуну, — была бы очень кстати. Сириус представляет угрозу для всего мира, и если он действительно собирается вернуть Канопуса к жизни, то он ни перед чем не остановится, в попытке достичь своей цели. Мы не можем этого допустить.
???
Магический купол защищал их от снега. Яр и Лавр воспользовались гостеприимством Ольги и теперь грелись в горячем источнике сестринской купальни, чувствуя, как забитые за время долгого путешествия мышцы, отпускало.
— И что теперь будешь делать? — спросил Яр, разглядывая серое небо. — До Сестер ты добрался. Все им рассказал. И как я понимаю, ты не собираешься напрашиваться остаться.
Яр все правильно понимал.
— Не собираюсь. И дело не в том, что мужчинам не место в общине, или что Ольга не позволит мне остаться. Даже наоборот. Мне кажется, что я ей нужен. Но мое пребывание здесь может навлечь на общину беду, если Министерство узнает, что я здесь прячусь.
Подвергать опасности женщин этой общины Лавр не хотел.
— Тогда, отправишься домой?
— Домой?.. — протянул Лавр.
Одно лишь это слово вызвало в его душе чувство тоски. Его дом был далеко от сестринской общины. Он сам не захотел возвращаться в родные земли, хотя был в шаге от них.
— Нет, домой мне нельзя.
Но так хотелось вернуться в родную общину.
— Тогда?..
— Что будешь делать ты? — спросил Лавр, не дав Яру возможности закончить его вопрос. — Продолжишь путешествовать по континенту?
— А что еще мне остается? — Чародей пожал плечами. — В Министерство мне путь заказан. Единственное, что все еще удерживало меня подле него, это ты и Мария.
Яр закрыл глаза, представляя их встречу.
Вот только, когда же эта встреча наконец произойдет? В ближайшие пару лет? Или спустя десятилетия от этого дня? Кем переродится Мария? Мужчиной? Женщиной? Сможет ли он узнать ее? Будет ли он еще помнить ее? Не исчезнет ли ее образ из его памяти? Сильнее всего Яр боялся забыть Марию. Ее лицо, ее глаза, ее голос. Запах хвои, исходивший от ее волос. Повадки. То, как она раздраженно скрещивала руки на своей груди. Как могла цокнуть языком, выражая свое недовольство. Как хмыкала, почти незаметно улыбалась, выражая свое одобрение.
— Тогда, давай искать ее вместе? — предложил Лавр.
И в ушах у него пульсировало от волнения.
— Вместе будет не так скучно, — продолжал он. — Континент огромен, мы сможем избегать встреч с министерскими магами.
— Лавр…
— Я в Министерство не вернусь!..
Яр вздохнул.
— Я не о том. Возвращать тебя в Министерство после того, как они отправили за тобой темных магов — неблагоразумно. Если ты считаешь, что я этого не понимаю, то ты ошибаешься. В Министерство тебе нельзя. И наше совместное путешествие уже не кажется мне чем-то неправильным, или небезопасным для тебя. Я даже рад, что все случилось так, как случилось, и Его Превосходительство показал себя таким, какой он есть на самом деле. Теперь я могу, сказать так, без оглядки, идти дальше и взять тебя с собой в это путешествие. Но…
— Но?..
— Но есть малыш Шалфей, — произнес Яр на выдохе. — И мы не можем взять его с собой.
Лавр опустил взгляд на гладь горячей воды, на ее поверхности отразилось отражение его же собственного лица.
Конечно, они не могли взять с собой малыша Шалфея. Лавр как мог отгонял от себя мысли об ученике, но рано или поздно он должен был взять на себя ответственность за то, что мальчик увязался за ним, и решить, как поступить с малышом Шалфеем. Идеальным вариантом было бы вернуть его в Академию, но будет ли это возвращение безопасным для юного колдуна? Знали ли темные маги, напавшие на них в порту имени ученого Кипрея, кем являлся малыш Шалфей? Скорее всего знали. А раз так, то они должны были доложить в Министерство о том, что Академию Лавр покинул не один. Возвращать мальчика в Академию было опасно. Но что тогда делать? Отвести его к родителям? Они, вроде бы, знали, что их ребенок обладает первородной душой. Даже если малыш Шалфей, обмолвившийся об этом, после и сказал взрослым, что соврал, но поверили ли ему родители? Вряд ли. Лавр был уверен в том, что родители малыша Шалфея знали, он — Первородный.
— Что с ним делать? — прошептал Лавр, зажмуриваясь.
И поделился своими переживаниями с Яром.
— Как по мне, — донесся до ушей магов тягучий от мурчания голос, — отвести мальца к родителям, и пусть у тех голова болит, что делать со своим детенышем.
Лавр повернул голову. В метре от них, умывая черную мордочку, сидела Гагат.
— И давно ты тут сидишь и подслушиваешь нас?
— Рыбонька моя, — произнесла Гагат, недовольно дернув черным ухом, — что за вечные обвинения? То ты обвиняешь меня в том, что я подсматриваю, как ты с дочкой Иветты обжимаешься, то обвиняешь в том, что я подслушиваю ваши разговоры… А ведь я — благородный фамильяр. И в отличие от тех, кто сейчас действительно подсматривает за вами, не получаю от этого никакого удовольствия.