Скрытый Тибет. История независимости и оккупации
Шрифт:
В соседнем с Тибетом Восточном Туркестане образовалось несколько мусульманских государств, отложившихся от империи Цин. В 1863— 1877 гг., пользуясь внутренними неурядицами как в Цин, так и в Каме, тибетское правительство распространило свою власть на восток до р. Янцзы. Под его власть отошли тибетские княжества Дергэ и Хор. К концу XIX в. владения северного Кама были еще под властью Лхасы, тогда как Литанг и Ба в южном Каме находились под слабым надзором наместника Сычуани.{224} После того, как лхасские войска ушли из Дергэ, это княжество стало, фактически, независимым как от Лхасы, так и от Пекина.{225} В тот период влияние маньчжурского императора на Тибет сильно ослабло. Деятельность амбаня сводилась к присутствию на церемониях и докладах императору о назначениях в тибетском правительстве. Гарнизон же состоял всего из сотни солдат, большинство из которых
Тибет, в связи с его важным стратегическим положением, привлекал особый интерес Великобритании. Из своей колонии Индии британцы направляли туда агентов — индийцев и натурализованных тибетцев. В Дарджилинге на севере Индии англичане открыли для их подготовки специальное учебное заведение.{227} Разведчики собирали сведения топографического и описательного характера, имеющие военное значение. Их донесения обрабатывали в Калькутте и засекречивали. В 1887 г. тибетцы казнили регента Панчен-ламы — Сенчен-ламу, который тайно способствовал пребыванию в Тибете крупного тибетолога С.Ч. Даса, собравшего важные сведения для британцев. В 1860-х гг. Сикким стал протекторатом Британской империи, а Бутан вынужден был передать ей часть своей территории. Британцы теперь включили Дарджилинг и еще шесть округов в состав своей империи.{228} И Сикким, и Бутан были в зависимости от Тибета. Поэтому империя Цин претендовала на главенство над ними. Однако британская экспансия не вызвала никакой реакции — свидетельство того, что эти «вассалы» не подчинялись маньчжурам. По соглашению с раджой Сиккима, тибетцы прислали туда военный отряд в тысячу человек и построили укрепление у деревни Линту в 20 км южнее тибетской границы. Английский отряд захватил укрепление. Но тибетцы продолжали преграждать дорогу, и англичане вынуждены были вернуться в Индию.
В 1876 г. англичане заставили цинского сановника Ли Хунчжана в Чифу подписать конвенцию, один из пунктов которой разрешал им послать свою миссию в Тибет. Статья о Тибете в этой конвенции не была связана с самой конвенцией.{229} В ней говорилось, что англичанам для посещения Тибета будут необходимы специальные паспорта. Значит, ни Британия, ни маньчжуры не рассматривали Тибет как часть империи как таковой, поскольку, согласно Тяньцзинскому договору 1858 г., британцы уже обязались ездить по владениям императора с паспортами, подписанными местными властями. Однако Тибет отказался принять миссию. Члены Национальной ассамблеи постановили, что маньчжурский император не имел права разрешать англичанам вступать в Тибет.{230} Маньчжуры не смогли их заставить изменить решение и в качестве компенсации признали аннексию англичанами Бирмы.
В 1890 г. в Калькутте была подписана «Конвенция относительно Сиккима и Тибета». Цинское правительство признало протекторат Великобритании над Сиккимом. Была определена тибетско-сиккимская граница и намечены переговоры с англичанами о торговле в Тибете. С британской стороны ее подписал вице-король Индии, с цинской — один из лхасских амбаней. Тибетцы не признали эту конвенцию и опрокинули столбы, установленные на границе.{231} В 1893 г. цинские и британские представители подписали «Дополнительные правила относительно торговли, коммуникаций и пастбищ к Сиккимо-Тибетской конвенции 1890 г.» Тибет их тоже не признал: оба соглашения были подписаны без его участия. Тибетские власти запретили тибетцам селиться в Ятунге, намеченном для торговли с англичанами, а в Пари установили военный пост. Британский представитель в Сиккиме К. Уайт вспоминал, что китайцы не имеют никакой власти в Тибете, а Китай — только номинальный сюзерен Тибета.{232} Понятие «сюзеренитета Китая над Тибетом» ввели сами англичане, считая Маньчжурскую империю Китаем и неверно толкуя отношения императора с Тибетом с 1720 г.{233}
В 1895 г. в Тибете к власти пришел Далай-лама XIII Тубтен Гьяцо (1876—1933). Это был энергичный и талантливый политик. Он сумел арестовать регента Дэмо-хутухту и взять власть в свои руки. После этого он отстранил от дел управления амбаней.{234} Последние сообщили об этом в Пекин и получили императорский указ, предписывавший восстановить власть регента. Но регент умер в заключении, а новый амбань так и не решился обнародовать указ.
Между тем Великобритания вырабатывала свою тибетскую политику. План вице-короля Британской Индии лорда Дж.Н. Керзона состоял в том, чтобы прекратить изоляцию Тибета, добиться там привилегий для англичан и «зафиксировать сюзеренитет» над ним маньчжурской династии.{235} Главным соперником в Центральной Азии Великобритания считала Россию.{236} Китай британцы считали важным торговым партнером и бастионом для сдерживания России в Азии.{237} Англичане решили использовать Тибет как разменную монету в соперничестве с Россией, не задумываясь о долгосрочных последствиях.
Россия в XIX—XX вв. стремилась расширить свои контакты с Тибетом и Монголией. Это логически следует из ее геополитического положения, исторических традиций и этнического состава. Являясь неотъемлемой частью евразийской общности и на большом протяжении соприкасаясь с государствами Центральной Азии, Россия издавна контактировала с тибето-монгольской цивилизацией. Эти контакты всегда были естественной частью жизни Российской империи, прежде всего потому, что тибетский буддизм — традиционная религия не только тибетцев и монголов, но также родственных им бурятов и калмыков. Вхождение монгольских народов в состав Российской империи в основном не носило характер завоевания, и русские не считали их ниже себя. Это всегда отличало Россию от Великобритании. Англичане отмечали, что «завоевание Центральной Азии русскими есть завоевание одним восточным народом другого: сходство характеров делает слияние более легким. Напротив, общеизвестно, что английские чиновники никогда не старались смягчить преграды, которые их отделяют от индусского племени».{238}
Царская администрация, хотя и вводила определенные ограничения, в целом старалась не вмешиваться в общественную жизнь «малых народностей» и стремилась оградить их от эксплуатации и ассимиляции (хотя «на местах» были многочисленные злоупотребления). Аналогичную политику царское правительство проводило и в отношении более слабых государств Центральной Азии, покровительствуя им на международной арене. Свою роль играло и уважение к русским царям как наследникам Золотой Орды, а также их благосклонность к буддизму. Поэтому монгольские народности почитали «белого царя» и с доверием относились к России. Несомненно, это знали и в Тибете.
В конце XIX в. Российская империя начала налаживать с ним политические контакты. Особую роль в этом сыграл бурятский цанит-хамбо Агван Доржиев (1854—1938), который стал представителем Далай-ламы в России.{239} Распространено мнение, что на протяжении ряда лет он был одним из учителей Далай-ламы XIII. В действительности, он был ценшапом — партнером Далай-ламы по философским диспутам, которые являются важной частью буддийского образования. Англичане признавали: «Та сила [Россия. — Авт.], конечно, была далеко, но ее престиж стоял выше в Тибете и Монголии, чем таковой любой другой страны».{240} Это вызывало недовольство Великобритании. Не будучи связана с Центральной Азией исторически и этнически, она видела в России главное препятствие своей экспансии в этом регионе. Сообщения о приеме А. Доржиева и других представителей Далай-ламы царем Николаем II в 1900—1901 гг. вызвали сильное беспокойство англичан. В 1902 г. было подписано англо-японское соглашение, имевшее антироссийскую направленность. В 1902 г. английская печать неоднократно сообщала о тайных договорах России с Тибетом и Китаем.{241} Так, в апреле 1902 г. корреспондент «Рейтер» в Пекине сообщил, что российский посланец П.М. Лессар предложил маньчжурскому императору даровать независимость Тибету. Сообщалось о заключении секретных соглашений о русском протекторате над Тибетом, о передаче Пекином его интересов в Тибете России и т.д. Сообщали разные детали о секретном договоре России с Тибетом.
Материалы из российского Архива внешней политики не подтвердили существование таких договоров.{242} Очевидно, основанием послужили переговоры России с империей Цин. Для британского кабинета, представителей военного министерства и индийской прессы было ясно, что не следует остерегаться «русской угрозы» Тибету. С другой стороны, такая угроза оправдывала планы наиболее воинственных британских кругов и служила предлогом для британского военного вторжения. Посылку своей миссии в Тибет англичане трактовали как легитимный ответ на такие акции тибетского правительства, как возврат трех писем Керзона нераспечатанными, игнорирование Соглашения с Цин 1890 г., которое было отвергнуто тибетскими властями.{243} В действительности, под этими надуманными предлогами планировался акт агрессии.