Скрывая улики. Компиляция
Шрифт:
И всего через десять минут убедился в том, что снова ошибся. Зазвонил телефон, и на том конце провода был Хоббс собственной персоной.
— Энди? Это Дарен Хоббс. Что там насчет информации, которая вам нужна? — Его голос звучал дружелюбно, но слышно было, что он торопится. Однако раздражение успел подавить за считанные секунды.
— Да, это правда, мне нужна информация, — сказал я. — В мозаике появился новый кусочек. Парень по имени Кэхилл.
— Никогда не слышал о нем, — слишком быстро сказал он.
— Это не единственное его имя. Мне
— Это закрытая информация, я вам уже говорил.
Этот мужик действовал мне на нервы, но злость не поможет мне справиться с ним.
— Да, вы говорили. Я надеялся, что вы передумаете.
Он коротко рассмеялся над абсурдностью моей надежды.
— Это невозможно.
Ну ладно, хватит ходить вокруг да около.
— Будем надеяться, что у судьи на этот счет иная точка зрения.
В мгновение ока его голос раскалился градусов до пятидесяти.
— Я не знаю, что вам известно обо мне, Карпентер, но если вообще что-либо известно, тогда вы должны знать, что мне невозможно угрожать.
— Я защищаю свою клиентку, — напомнил я, не скрывая сквозящего в голосе раздражения.
— Молодец.
Короткие гудки.
В течение тридцати секунд после того, как он повесил трубку, моя ярость переключилась с надутого сукина сына Хоббса на идиота Карпентера, адвоката-вредителя. Я только что окончательно испортил отношения с единственным человеком, у которого могла быть информация, способная спасти Лори.
Молодец, Энди. Отличная работа.
Я позвонил Кевину и дал ему задание подготовить для Топора ходатайство о принуждении Хоббса к раскрытию материалов расследования ФБР. Кевин был рад такому поручению: ходатайства такого рода — его сильная сторона, плюс это избавит его от необходимости явиться в суд завтра утром. Смотреть, как я второй день подряд играю в юридический аналог «Обмани дурака», увертываясь от сокрушительных ударов свидетелей Дилана.
Вообще-то «Обмани дурака» — не самая точная аналогия.
Мохаммед Али, используя этот прием в схватке с Форменом, поступал так намеренно. Я — нет.
У Али была стратегия. У меня — нет.
Али был окружен болельщиками, которые скандировали: «Убей его, Али! Убей его!» Я был окружен прессой — журналистами, пишущими передовицы, ведущими теленовостей, и все они, в сущности, кричали: «Карпентер, ты придурок! Карпентер, ты недоумок! Ты полный идиот!», что в переводе означает: «Карпентер, ты придурок! Ты полный идиот!»
Первым убийственным свидетелем Дилана в тот день был сосед Оскара Гарсии, который признал, что неоднократно видел Лори возле жилища Оскара. Я заметил, что находиться возле квартиры человека — вовсе не преступление, но даже это замечание легло в копилку Дилана.
Следующим был вызван бывший напарник Лори в полиции, детектив Стэн Нотон. Он, кажется, хотел бы оказаться где угодно, лишь бы подальше отсюда, и изредка бросал взгляды на Лори, извиняясь глазами за то, что произносили
Нотон подробно изложил историю о том, как Оскар снабжал наркотиками дочь подруги Лори и как Лори намеревалась прищучить Оскара за это. Это обеспечивало Мотив, с большой буквы, по крайней мере в отношении желания навесить на Оскара ложное обвинение в убийстве Дорси.
Поскольку Нотон явно симпатизировал защите, моя работа заключалась лишь в том, чтобы на перекрестном допросе подвести его к тому, к чему он и сам хотел. Я так и сделал, попросив его рассказать об образцовой службе Лори и высказать мнение о том, что она уравновешенный и порядочный человек, который не выносит насилия и никогда в жизни и близко не стоял к жестокости, присущей отдельным полицейским.
Тут объявился Кевин с ходатайством в руках, и я сказал Топору, что мы должны сделать важное заявление перед судом. Мы подали ходатайство, обеспечив Дилана копией, и Топор назначил прения на завтра, на девять утра.
Мы с Кевином собирались посидеть подольше, вырабатывая стратегию поведения на завтрашних прениях. Нам необходимо убедить Топора, что Кэхилл-Стайнз прямо относится к нашему делу и, вполне возможно, именно он, а не Лори, виновен в убийстве Дорси. В то же время мы должны заставить его поверить, что существует по меньшей мере обоснованное предположение, что материалы ФБР содержат информацию, которая способна оправдать Лори.
Я приехал домой раньше Кевина, и Эдна вручила мне всю почту, которая скопилась за последние три дня. В основном это были просьбы сделать пожертвование, и я ощутил легкий укол совести из-за того, что пренебрегал своими филантропическими деяниями все это время.
Пришло также письмо от Стивена Кейтса, моего противника в деле по гражданскому иску Уилли Миллера. Конверт оказался на удивление толстым, и когда я его открыл, то понял почему. В конверте было письмо на одной страничке, прикрепленное к длинному правовому документу. В письме сообщалось, что они согласны на наши требования и что, когда Уилли подпишет приложенное соглашение об уплате, они перешлют чек на сумму 11 миллионов 700 тысяч долларов.
Я был ужасно рад за Уилли, но настолько занят текущим судом, что сначала испытал раздражение оттого, что меня отвлекают от работы. Но все же если я немедленно не сообщу Уилли, это будет свинство по отношению к нему. Поэтому я попросил Эдну позвонить ему и пригласить его приехать.
Уилли приехал так быстро, что я подумал: уж не ждал ли он звонка Эдны прямо на лужайке перед моим домом? С ним как всегда был Бакс, который, по-видимому, предвкушал перспективу раскопок еще одной головы.
— Что новенького? — спросил Уилли.
— Мы получили официальный отклик от наших ответчиков.
— Да ты чё? — взволнованно воскликнул он. — У тебя пиво есть?
— Ты хочешь выпить, прежде чем услышишь ответ?
— Да нет, просто все хорошие новости в моей жизни я обязательно получал с бутылкой пива в руке. Каждый раз.