Скульптор
Шрифт:
В тоне священника не было ничего снисходительного, насмешливого или язвительного. Нет, преподобный Бонетти говорил с открытой искренностью человека, который не хочет вести игру. Добрые глаза, скрытые стеклами очков, и характерный род-айлендский акцент неопровержимо свидетельствовали о том, что он действительно пожил на свете и знает, что к чему.
— На самом деле это связано с Микеланджело-убийцей, так? — продолжал священник. — С тем, что произошло в Уотч-Хилле?
— Да, вы правы, — подтвердил Маркхэм.
Преподобный Роберт Бонетти впервые опустил взгляд.
Было видно, что его мысли заняты чем-то совершенно другим. Затянувшееся молчание показалось
— Идите за мной, — сказал он.
Войдя в тускло освещенную церковь, преподобный провел Кэти и Маркхэма в небольшое помещение рядом с основным залом, часовню, где находились большая пирамида поминальных свечей и несколько мраморных статуй, выстроившихся вдоль стен. Скульптуры были разных размеров, их тоже окружали небольшие подставки со свечами, и от приторного запаха ароматизированного воска у Хильди закружилась голова. Кэти и Маркхэм с удивлением увидели за пирамидой поминальных свечей, в дальнем конце часовни большую, тщательно выполненную копию «Римской пьеты» Микеланджело.
— В точности такая же, как украденная три года назад, — объяснил преподобный Бонетти. — Ту, другую, подарила церкви Святого Варфоломея одна состоятельная семья за несколько лет до того, как я оказался здесь. Она была вырезана вручную с соблюдением всех пропорций оригинала, из того же самого мрамора, каким пятьсот лет назад пользовался Микеланджело. Он называется каррарским. Как и скульптура, которую вы сейчас видите перед собой, та «Пьета» была изготовлена искусным итальянским художником. Его мастерская выпускает всего пару десятков скульптур в год, как правило, от трех до четырех футов в высоту. Это Антонио Гамбарделли. Работы этого мастера гораздо точнее соответствуют оригиналу, они куда более дорогие, чем другие копии, не только вследствие внимания к деталям, но и из-за полного соблюдения пропорций. На самом деле «Пьета» работы Гамбарделли таких размеров стоит… по крайней мере, стоила три года назад около двадцати тысяч долларов. Я знаю это, потому что тот человек, который забрал нашу статую, оставил не только указания, как ее заменить, но и средства, позволяющие это сделать.
— Минуточку, — вмешался Маркхэм. — Вы хотите сказать, что вор передал вам двадцать тысяч долларов?
— Если быть точным, двадцать пять, — улыбнулся священник. — Я не упомянул об этой маленькой детали полиции Провиденса, проводившей расследование. Понимаете, агент Маркхэм, когда поживешь с мое, начинаешь кое-что понимать в человеческой натуре. Тот, кто забрал нашу «Пьету», оставил деньги наличными, в конверте, адресованном мне, прямо вот на этом пьедестале, чтобы я смог заменить пропажу, а не украсить комнату хранения вещественных доказательств полицейского управления Провиденса, если вы понимаете, что я хочу сказать.
Сэм Маркхэм молчал, пытаясь разобраться в бешено кружащихся мыслях.
— Дополнительные пять тысяч, вне всякого сомнения, предназначались на покрытие расходов по транспортировке скульптуры, а также на восстановление ущерба от взлома, стали просто компенсацией за наши труды.
— Почему же вы в таком случае заявили о краже? Почему просто не забрали деньги, не заменили статую — и больше никаких хлопот, раз изначально не собирались в полной мере сотрудничать с правоохранительными органами? — натянуто спросил Маркхэм.
— Мне единственному было известно про деньги, агент Маркхэм, поскольку я первым вошел в церковь после того, как здесь побывали грабители. Однако повреждения, нанесенные входной двери, и отсутствие скульптуры нельзя было скрыть от моих собратьев-скалабринцев, не говоря
— Конверт, — сказал Маркхэм, оборачиваясь к священнику. — Записка с указаниями, как заменить скульптуру. Полагаю, вы их не сохранили?
Улыбнувшись, преподобный Роберт Бонетти сунул руку во внутренний карман своего черного пиджака и заявил:
— Надеюсь, это поможет вам простить меня за то, что я сразу же не рассказал о деньгах полиции. Еще мне хочется верить, что вы измените свое мнение обо мне и больше не будете считать меня глупым простодушным стариком.
На конверте, который священник протянул Сэму, было выведено изящным почерком с завитушками: «Отцу Бонетти». Внутри Маркхэм нашел краткую записку от руки не только с указаниями, как заказать у Гамбарделли новую «Пьету», но и с извинениями за беспокойство, доставленное священнику и пастве. Сотрудник ФБР показал бумажку Кэти. Та сразу же узнала почерк.
Ажурный. Женственный. Аккуратный.
Тот самый, которым были написаны записки, полученные пять с половиной лет назад.
Хильди кивнула.
— Мужчина, которого мы ищем, очень высокий, отец Бонетти, — сказал Маркхэм. — Его рост превосходит шесть футов на три, а то и на шесть дюймов. Он очень крепкий, сильный, смог без труда в одиночку поднять скульптуру с основания и вынести ее из церкви. Скорее всего, занимается культуризмом или тяжелой атлетикой. Святой отец, вы не знаете никого, кто подходил бы под это описание?
— Мужчины в нашем приходе в основном из рабочей среды, агент Маркхэм. Им постоянно приходится заниматься физическим трудом. По большей части это итальянцы, но в последнее время растет число испанцев. Да, среди них много тех, кто отличается крепким телосложением, но лишь единицы обладают высоким ростом. Но я не знаю никого, кто мог бы выбросить лишние двадцать пять тысяч долларов на скульптуру.
— Вы не замечали подозрительных людей, слоняющихся вокруг церкви? Кого-нибудь не из числа прихожан, а тех, кто заглянул лишь два-три раза, чтобы осмотреться?
— Нет, я таких не помню.
— Никаких странных исповедей, о которых мне следует знать?
— Если бы такие и были, агент Маркхэм, то я не вправе вам о них рассказывать. — Священник едва заметно усмехнулся.
— Отец Бонетти, вы больше ничего не можете добавить к сказанному? — спросил сотрудник ФБР. — Не припомните никого, кто знал бы о статуе и имел возможность заплатить за нее двадцать пять тысяч долларов?
— На нашей интернет-страничке было представлено много фотографий, — сказал отец Бонетти. — Однако после кражи почти все они были удалены. В основном на снимках отражалось внутреннее убранство церкви. Разумеется, на одном из них показывалась «Пьета» Гамбарделли. Быть может, преступник увидел ее и именно так вышел на нас.