Скупые звезды
Шрифт:
Несколько чахлых княжеств, существовавших здесь перед появлением землян, давно канули в бездну исторического прогресса. Вожди племен имели весьма ограниченную власть в пределах своих владений, финансами распоряжались купцы, армии не было, полиции тоже. Условное подобие порядка поддерживалось лишь вокруг земных гарнизонов и в больших городах вроде Виедры. В какой-то мере континентом управляли земные советники, с которыми местные магнаты старались не ссориться.
Наверное, местная администрация была необходима, но в аппарате губернатора предпочитали не форсировать события. Корунд представил себе, какие волнения начнутся, когда Глом провозгласит себя императором,
Дело попахивало серьезной резней с непонятным исходом.
Полный тревожных опасений Эдуард надиктовал свои соображения на сей счет и отправил файл на почтовый адрес брата.
Обед был умеренно приятен на вкус, а большего от походного пайка требовать не стоило. Чашка крутого бульона с тремя пельменями, порция тушеного мяса с зеленым горошком и картофельным пюре на второе, а также сладковатая булочка и кусочек масла. Крепкий чай Корунд заварил из собственных запасов и машинально отметил, что третий день подряд его не посещают мысли об алкоголе.
Гипердвижок без натуги тянул массу корабля по несложной трассе, оборудование работало просто великолепно, никаких осложнений не предвиделось, переживания забылись. Поэтому, кинув пустую пластиковую посуду в мусорный люк, Эдуард взялся за книги.
Многие авторы Большого Квартета пытались найти ответ на главную загадку: что такое Высшие и чего они добиваются. Догадки лучших исследователей, проявлявших феноменальную проницательность, парадоксальность мышления и невероятное логическое искусство, позволяли увидеть в неожиданных ракурсах небольшой фрагмент общей картины. Корунд и сам уже который год работал над книгой о Высших, систематизируя собственные наблюдения и наиболее интересные озарения настоящих — не ему чета — ученых.
Сегодня он принялся штудировать «Гениальность злодейства» Редля и Корна. Это были сравнительные жизнеописания великих деятелей прошлого: диктаторов, ученых, путешественников, попытка разобраться в психологии гениев прошлого. Некоторые из них оставили подробные мемуары, о других можно узнать лишь из воспоминаний современников. Особый упор соавторы делали на политиков XX–XXIII веков и на судьбу Гастона Кордини, который возглавлял человечество в страшные и великие десятилетия, вместившие межпланетную гражданскую войну и начало межзвездных полетов. У гениев, доказывала книга, формируется иной, парадоксальный взгляд на все проблемы, одной лишь интуицией они разгадывали самые сложные загадки. И вместе с тем у них были совсем другие помыслы, в чем-то выше обычных человеческих и совершенно непонятные.
Так в чем же секрет гениальности? Книга не давала ответа. Редль и Корн говорили в предисловии, что намерены провести такой же анализ по судьбам гениев и величайших злодеев других Старших рас.
Не без труда осилив главу, в которой соавторы выполнили филигранное сопоставление Колумба, Галилея, Наполеона, Вагнера, Эйнштейна и Кордини, ошеломленный Корунд выключил изображение. Голова слегка опухла, мысли разбегались, нервная система возбужденно пульсировала, выплескивая в кровь адреналин в букете с другими гормонами.
Машинально запустив подборку любимых песен, Эдуард закрыл глаза. Как обычно, под хорошую музыку мозг начинал работать гораздо лучше.
«Литература прошлых веков приучила нас к догме
А если мы хоть в чем-то похожи, то похожими должны быть и цели — пусть в несравнимых масштабах. Младшие хотят сравняться с нами, мы пытаемся стать вровень с Высшими, а Высшие… они стремятся к Истинному Всемогуществу, которым обладают вроде бы гипотетические суперы. Прогресс — это гонка, в которой погибают отстающие, но и вырвавшиеся вперед рискуют нарваться на экзекуцию…»
Несложные умозаключения убедили его, что налицо полная аналогия. «Более сильная цивилизация диктует слабейшим свои условия, не слишком заботясь объяснить причины этих требований. Объяснения, наверное, не нужны — все равно Младшие расы неспособны понять Старших, как Старшие не понимают Высших. В свою очередь Младшие без энтузиазма соглашаются соблюдать запреты, но продолжают выпрашивать немножко сверх уже дарованного. Кроме того, мы хотим обмануть Высших, пытаемся проникнуть в их тайны. Наверное, и Младшие так же надеются перехитрить Старших…»
Он почувствовал, что приближается к догадке, и насторожился, стараясь четко сформулировать ускользающую мысль.
«Но если возможны такие аналогии, то и Высшие относятся к Старшим примерно так же, как Старшие — к Младшим, — размышлял Эдуард. — Мы жалуемся на скупость звезд, хотя получили кое-какие полезные знания. Высшие тоже ограничивают информационно-технологическую поддержку и препятствуют нашему прогрессу, потому что… Точно так же и теолийцы жалуются на скупость Большого Квартета. Высшие отвечают нам примерно так же. Может, они не слишком лицемерят? Как мы объясняем такие же свои действия? Младшие все равно не поймут, наверняка станут использовать подарки в злых целях, причинят ущерб и себе, и нам…» Они дают нам меньше, чем мы даем Младшим, но и разрыв между нашими культурами куда страшнее, чем между землянами и теолийцами.
С этим было понятно: Высшие не издеваются над нами, подобно пресыщенному скучающему божеству. Их действия вполне логичны, как логично наше собственное отношение к другим цивилизациям.
Музыка ненавязчиво настраивала разум на поиски новых логических связей. Мысли прекратили сумбурную пляску, включаясь в творческий процесс.
«Мы считаем Высших полубогами, демонами, чьи помыслы непостижимы. Но ведь и в нашей истории были такие люди, которых современники не понимали, считая безумцами. Тайный смысл их поступков и стремлений, их гениальность и ошибки становятся понятны лишь впоследствии, через века, и потомки называют этих людей пророками…»
Итак, психологически среднестатистический Высший может быть похож на земных гениев, которые стремились расширить горизонты, добиться недостижимого, познать неведомое. Чего добивались эти люди, к чему пытались вести остальных? Можно ли найти что-нибудь общее в судьбах и стремлениях Юлия Цезаря, Ньютона, Наполеона Бонапарта? Корунд знал ответ:
«Они ясно видели возвышенную цель, недоступную остальным современникам, они понимали сложные закономерности. И они считали своим долгом шагнуть за грань возможного, совершить великие деяния во благо своего народа, подарить человечеству новые возможности, прославить в веках собственное имя».