Сквозь дебри и пустоши
Шрифт:
Пока она разглядывала визитёра, коммуникабельная Эльса уже вовсю демонстрировала ему своего зайца. Он принадлежал ещё её матери и давным-давно потерял глаз, на месте которого теперь красовалась пуговица.
– Твой глаз тоже потерялся? А эта штука, – девочка показала на повязку, – вместо пуговицы, да?
– Эльса! – Тамари бросила на девочку укоризненный взгляд, и та смущённо примолкла.
– Что читаете? – загладил неловкость Берен.
Тамари приподняла книжку, показывая обложку: «Волшебник изумрудного
– Моя любимая! – оживилась Эльса. – А ты читал?
«Спрячься здесь и не выходи, хорошо?» – говорит мама. У неё длинные волосы и тёплые руки, она сжимает пальцами плечи сына и шепчет ему на ухо, щекоча дыханием его щёку.
«Обещай не выходить, что бы ни случилось, ладно?»
Берен кивает. Берен уже большой, он чуть старше Эльсы, но сейчас ему всё равно страшно. «Нужно немножечко побыть смелым, милый, – её голос дрожит и срывается, – как тот лев из книжки, обещаешь?»
Берен снова кивает. Больше всего он хочет, чтобы мама тоже не выходила из этой тесной тёмной кладовки, но она суёт ему в руки читаного-перечитаного «Волшебника изумрудного города» в мягкой синей обложке и тихонько выскальзывает за дверь. От кладовки до телефона на кухонном подоконнике – девятнадцать шагов. В густой, пугающей тишине Берен мысленно считает их, прижимая к груди любимую книгу. Раз… Два… Три… Металлический вопль, похожий на крик свихнувшейся чайки, обрывает счёт на шести. Этот вопль выпивает из тела Берена всё оставшееся в нём тепло, превращая его в непослушную болванку, и он не может пошевелиться, не может даже отвести взгляд или зажмуриться, когда дверь кладовки чуть приоткрывает сквозняк, рождённый взмахом огромных крыльев…
– Берен! – Аркадия толкнула его в плечо. – Эльса спросила, читал ли ты эту книгу.
– А? Да, – рассеянно ответил он, – да, читал. Много раз.
– И кто у тебя любимый герой? – обрадовалась девочка.
– Не знаю. Трусливый Лев. А у тебя?
– Гудвин!
«Не вздумай стрелять, Гудвин! Слышишь меня? Не стреляй, это приказ!»
– Почему? – Берен тряхнул головой, прогоняя из мыслей знакомый голос. – Потому что он волшебник?
– Не-а, нет! Потому что он мой друг.
– Воображаемый, – тихо вмешалась Тари.
– А вот и нет! – запротестовала Эльса, – он настоящий! Если ты его не встречала, это ещё не значит, что его нет!
– Но и ты тоже ни разу его не видела, – мягко возразила Тари.
– Конечно! Как, по-твоему, можно увидеть голос?!
– Но ведь и слышишь его тоже только ты.
– Это потому, что у вас в головах слишком шумно, – рассмеялась Эльса, – папа говорит, что у взрослых головы гудят от проблем! Вот им ничего и не слышно.
«Не стреляй,
– Я подожду тебя у твоего кабинета, – невпопад бросил Аркадии Берен и не прощаясь вышел из палаты.
Он присел на свободный стул в просторной рекреации. Рядом ютился тощий лысоватый мужичок. Закутавшись в мешковатую куртку, он нервно покачивался из стороны в сторону, баюкая пустой левый рукав. Наверняка тоже грапи. Раньше многих больных синдромом вынуждали ампутировать руку, чтобы при обращении те остались без крыла и не могли атаковать. Особенно часто такие операции проводили детям.
Мужичок съёжился и чуть отвернулся от Берена, но продолжал поглядывать на него через плечо.
– Вы думаете, – вдруг заговорил он тихо и как-то обиженно, – что боретесь с чудовищами. Защищаете остальных. Но сами вы становитесь ещё худшими чудовищами! Соседи вынудили мою мать сделать это, когда я был подростком со спящей мутацией, – грапи потряс рукавом, – «На всякий случай», – сказали они. И вот, руки нет. А мутация до сих пор «спит»…
Берен посмотрел на калеку: тот явно ждал какого-то ответа.
– Я не в силах вам помочь, – наконец выдавил егерь.
– Я вам тоже, – шёпотом ответил грапи и поспешил отвернуться, заметив приближающуюся Аркадию.
– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила она Берена. – Выглядишь совсем не очень… Пойдём, выпишу тебе в нагрузку ещё что-нибудь из сорбентов.
Они вошли в кабинет, Аркадия склонилась над столом, заполняя рецептурный бланк, а мужчина привалился к стене, помассировав виски.
– Ты чего так убежал? Мне показалось, они тебе даже понравились.
– Тебе показалось.
Аркадия подошла к егерю, положив ладонь на дверную ручку, словно не хотела сразу выпускать его из кабинета, и прищурилась, внимательно вглядываясь в его лицо.
– Они тебе понра-а-авились! – протянула она, расплывшись в довольной улыбке. – Иногда полезно взглянуть на человека без перьев, правда? Увидеть сквозь чужой недостаток его боль и беду.
Берен кисло усмехнулся:
– После твоего вчерашнего снадобья мне так паршиво, что даже грапи не будоражат воображение, – устало произнёс он, – но это не значит, что я теперь их фанат.
– Не всё сразу, не всё сразу! И прости за вчерашнее, я была не права, – доктор виновато улыбнулась и протянула ему рецепты. – Здесь что обычно и то, что поможет прийти в себя после… снадобья.
Берен взял бумаги и хотел сказать, что всё нормально, забыли и проехали, но не успел. Где-то совсем близко раздался оглушительный хлопок. Госпиталь тяжело вздрогнул всем своим бетонным телом, выбив пол из-под ног егеря. Он отлетел к стене, Аркадию откинуло взрывной волной вглубь кабинета, а следом за ней понеслись острые щепы, на которые разлетелась деревянная дверь.