Сквозь огонь и лёд. Хроника «Ледяного похода»

Гусев Анатолий Алексеевич

– Ты же, Гриша, слышал его декрет. Что там не так? Разве государева служба казаку не в тягость? Не все могут сына снарядить, в долги влезают. Помнишь, как Жидковы сына снаряжали? Не смогли снарядить, в пластуны

Аким пошёл. Знает Ленин нужды казаков.

– Ой, Ваня, сомневаюсь. Он, почитай, генеральский сынок. Откуда ему знать? Он рабочих, чай, только на митингах и видел, а крестьян вообще не знает. Корнилов, я думаю, больше знает, он из низов. Ты сам же говорил. Только он почему-то за кадетов.

– Да, я с ним служил под Ашхабадом, умный казак. Чёрт его знает, почему он за кадетов? Так-то, по-хорошему, за большевиков должен был быть.

– Послушал бы ты Гришу, Ванечка, – сказала Дарья Фёдоровна, – никуда бы не ходил.

– Да как же это сделать, мама? Разберёмся. Думаю, правы большевики.

Сборы продолжались три дня и, наконец, отъезд. Ехать решили на Тихорецкую, там Автономов, знакомый Сорокина, комплектовал Юго-Восточную Красную армию.

Сорокин сел на лавку у окна, оглядел привычное своё жилище: иконы в красном углу, стол, керосиновая лампа на потолке, большой самовар. Именно из него дочка случайно облила себя кипятком и скончалась спустя несколько дней. После

этого случая его отношение к Богу как-то поменялось. Ну, ладно, наказывает за грехи. А тут-то чем невинное дитя виновато? Умерла такой ужасной смертью. Как она кричала, Лида рассказывала, бедная девочка. Не прошеная слеза скатилась по щеке. Сорокин не прощал слабости ни себе, ни кому бы то другому. А всё внутри всё тряслось. Нет, не мог он простить Богу эту жуткую смерть своей дочери. Бог бы не допустил такого, а, значить, нет его.

Лука Илларионович встал первым:

– Ну, будет сидеть. Пора. И, Ванька, если вдруг Гришка к белым подастся, в бою встретишь… Смотри, прокляну.

– Да, батя, само собой. На братоубийство не пойду.

– Не пойду я ни к каким белым, – сказал Григорий, – не нравятся мне не белые, не красные. И ты, Ванька, зря лезешь в эту кашу. Погодить надо, посмотреть, чем дело кончиться.

– Да чего годить? Красные победят, я высоко залезу, если жив буду, а если кадеты, то, что мы потеряем? Ничего.

– Хорошо бы, если так, – сказал Лука Илларионович, – а если нет?

– Посмотрим.

– А голову свою береги, Ванька.

– Само собой, она же у меня одна, – улыбнулся Иван.

Конец ознакомительного фрагмента.