Сквозь огонь и воду
Шрифт:
Фургон подогнали к гаражу и принялись загружать. Дорогин все складывал сам. Аккуратно, вещь к вещи, умело распределяя все по фургону. Весь груз стал как монолит, не шелохнется.
– Ну ты и мастер! Грузчиком, что ли, работал?
– И грузчиком пришлось, Паша, и пильщиком, и каменщиком… Я любую работу привык делать обстоятельно. Дорога нас ждет не простая, представляю, в каком она сейчас состоянии. Даже при советской власти по ней проехать можно было с трудом, за каждым поворотом выбоина.
– Теперь – за каждым поворотом по две выбоины, но, я думаю, на нашей машине мы обязательно пробьемся!
– Я
– Нет, – отрезал Пашка.
– Я просто так спрашиваю, вдруг тебе хочется.
– Хочется, но не будем. Дело важное предстоит, дело нужное.
К Пашкиной квартире Дорогин уже привык. Как у каждого холостяка, квартира Пашки выглядела нежилой.
– Ты бы хоть цветы завел, если собаку или кота держать ленишься.
– Так ведь и цветы тоже сдохнут, меня неделями дома не бывает. Не польешь – завянут.
– Кактусы заведи, их по полгода можно не поливать.
– Некогда.
– Сильно ты занятой человек, должен кучу денег зарабатывать.
– По мелочевке все. Одно копеечное дело день отъест, второе – пару дней. Смотришь – и месяц пролетел. Хорошо, если раза три дома переночуешь. Кажется – разгребу дела и приведу квартиру в порядок. А руки так и не доходят, Выдастся свободный день, я его на диване, возле телевизора пролежу, ящик пива в ногах поставлю и посасываю.
И все-таки признаки того, что Пашка бизнесмен, в квартире имелись. На захламленной трехногой тумбочке гордо стоял новенький факс, а на письменном столе – компьютер с почерневшим от табачного дыма монитором. Клавиатура и мышка были черными, словно ими во время перекуров пользовался слесарь по ремонту грузовых автомобилей. Картинка на коврике не просматривалась.
– Живешь, как свинья в норе, – пошутил Дорогин.
Пашка не понял юмора и обиделся.
– Я тебе не свинья.
– Ну тогда орел!
– Орлы в норах не живут, впрочем, как и свиньи.
Дорогин улегся поверх покрывала на тахту и закинул руки за голову, посмотрел на компьютер.
– Что ты на этой машине делаешь? Деньги считаешь? Ты мне, Пашка, объяснить можешь, на хрена она тебе сдалась?
– Дела делаю, – гордо сообщил Разлука и сел в кресло на колесиках. Откидная спинка была прикручена к подлокотникам электрическим кабелем. – Это не машина, это настоящее чудо, на ней можно пасьянс раскладывать.
– Пасьянс можно раскладывать и с натуральной колодой карт, – заметил Дорогин.
– Можно в дурака поиграть, можно в тысячу, в преферанс.
– У тебя карточные интересы в бизнесе?
– Я человек азартный, – признался Пашка. – Ас компьютером играть неопасно, денег ему не проиграешь. Я себе зарок дал: ни с кем в карты, кроме компьютера, не играть. С тех пор у меня дела и пошли в гору.
– Полезное приобретение.
– В Абхазии сейчас, – мечтательно произнес Пашка, – тепло-тепло, море голубое-голубое, и на магнолиях цветы вот такие, – Разлука соединил руки и развел ладони, растопырив пальцы, – а запахи какие в воздухе витают, ароматы! Там же рай земной! Ты, Серега, как туда приедешь, как вдохнешь воздух, все враз вспомнишь и все, что с тобой сейчас происходит плохого, забудешь.
– Хочу
– Там лучше, чем в раю, В раю наверняка пить не позволяют, даже вина. А в Гудауте…
Пашка говорил, говорил и лишь минут через десять заметил, что Дорогин крепко спит со сладкой улыбкой на губах, словно он уже ощущает запахи цветущих садов, слышит плеск морских волн и шуршание гальки.
– Счастливый он, – проговорил Пашка, глядя на Дорогина. – Только счастливый человек может так спокойно спать и улыбаться во сне. Никаких у него проблем нет, ни налоговая его не мучает, ни компаньоны, ни бандиты. Интересно, какое у меня выражение лица, когда я сплю? Наверное, гнусное, потому как сны снятся страшные. И нет бы мистика снилась: призраки, мертвецы ходячие, скелеты с окровавленными зубами, так снится дамочка из налоговой инспекции, к которой как ни подкатывайся, куда ни приглашай, она тебя и не слышит, постукивает перстнем по столу и ласково воркует:
"У вас, гражданин Матюхов, цифра в отчете не бьет”.
"Какой же я гражданин?” – спрашиваю.
«Самый настоящий. Вы разве не гражданин своей страны? Вы налоги платить не хотите?»
«Как так? Цифра не бьет? – изумляюсь я. – Я ее двадцать раз пробивал, все сходилось.»
А она крашеный ноготок тыц в сточку – и точно, смотрю во сне – цифра не бьет. Вместо пятерки семерка. Я говорю:
"Я же, дамочка моя любезная, себе во вред ошибся, государству на пользу”.
«Непорядок, – она мне во сне отвечает, – меня не волнует, в какую сторону кто ошибается. Ошибок быть не должно. Профессия такая. Распишитесь, что нарушили налоговое законодательство, и штраф заплатите.»
Просыпаюсь я в холодном поту. И так каждый день. Штраф-то платить нечем. Одна радость, когда детство снится.
И Пашка улегся в надежде, что приснится ему не дамочка из налоговой инспекции, а то, как он сам и Дорогин идут рука об руку по сверкающему берегу моря.
Глава 2
После хорошо запомнившегося всей России знаменитого дефолта 1998 года многие банки прекратили свое существование. На плаву остались единицы. То, что выжили крупные банки, понятно. Они “завязаны” на государственные деньги, там министерства свои средства размещают, не станет же государство резать кур, несущих золотые яйца. Мелких же банков осталось совсем немного. Кто успел, влился в большие, превратившись в их филиалы. Но некоторые мелкие банки – сущая загадка для обывателя, не искушенного в экономике: они выживают при всех катаклизмах. То ли хозяева умные и расторопные, то ли вывеска “Банк” всего лишь вывеска, а под ней прячется что-то другое.
Так или иначе, банк с несколько вычурным названием “Золотой червонец”, занимавший до дефолта небольшой двухэтажный особняк в центре Москвы, благополучно пережил общегосударственную встряску и, не сбавляя оборотов, но и не набирая, продолжал плыть в финансовом потоке. В год всеобщего кризиса руководство “Золотого червонца” умудрилось заменить кирпичную ограду на кованую, а штампованные хромированные ручки на дверях кабинетов – на литые бронзовые.
Любил Леонид Павлович Мельников – негласный владелец банка – окружать себя новыми дорогими вещами.