Сквозь огонь
Шрифт:
Шум в коридоре чуть притих, отдалился – каждый нашел свое место и напряженно ждал, что будет дальше. А мальчики? А вообще дети? А в запасных убежищах ни тепла, ни света, ни еды. Ах, Магда, мы не успели…
Всполошенные мысли кружили птичьей стаей. Феникс «бил крыльями и шипел» – его тревожила разлитая в воздухе чужая магия. Ладони то и дело кололо – ножи рвались в драку. И ей пора было на свое место – во второй заградотряд, третью секцию. Их дело – прикрывать «зеленый коридор», детей, больных, раненых, обеспечить эвакуацию… Но не до этого сейчас, не до этого. Есть еще один долг. И последняя глава клана Феникс схватила Марианну
– Слушайте…
Быстро, четко, коротко – адреса явок, номера счетов, запасные пароли. Все, что держала на черный день. Неужели он настал?..
– Лина…
– Тихо. При малейшей опасности – сматывайтесь. Это все незасвеченное, про запас.
– Лина!
– Молчать и запоминать. – Лина не повышала голоса, но девушки смолкли мгновенно, как онемели. – Это все «маяки». Там будут «вкладки» – настоящие адреса. Настоящие счета. Я пока их и сама не знаю. На всякий случай. При малейшей угрозе – рвите чары и на дно. Ясно?
Она говорила торопливо, но четко, а на виски давило все сильней, и в ушах шумело. Надо успеть. Надо успеть.
– Лина… – Марианна уже пришла в себя, и меловая бледность схлынула. – Даже не думай.
– Что?
– Глава клана, вы правда думаете, что мы уйдем? – изогнула тонкие брови Анжелика.
Преисподняя! Время уходит, а сестры по клану упрямы. Огненные девушки… По странной случайности из всех уцелели именно они. Те, в которых огня тоже было больше, чем металла. Судьба? Может, клан фениксов теперь изменится? Вот только сейчас с ними надо по-другому.
– Девочки, – мягко начала Лина. Как им объяснить – они должны уцелеть. Должны.
– Смотри! – сдавленно вскрикнула Анжелика. – Смотрите, он стих…
Лина рывком обернулась – вихрь исчез. Вместо него на землю осыпалось сероватое облако, и разом стало легче дышать.
Глава 36
Сюрприз
Мир Земля
Ян
– Жан!
– Что? – вскинул голову паренек. И как бы невзначай уронил на шар-конструктор свою рубашку. Шар отозвался возмущенными искорками, потом изображение погасло. Странно. У Жана завелись от него секреты? И почему такой виноватый вид?
– Ничего, – довольно осторожно отозвался демон. – Я просто хотел спросить, что ты здесь делаешь. Ты ведь вроде брал выходной, чтобы семью повидать. А сам здесь.
Юноша поскучнел:
– Был я там…
– И уже вернулся? А почему в саду?
– Ну… – И он замолчал. Затеребил рукав рубашки. Странно.
– Жан, что-то случилось?
Юноша поморщился:
– Да ничего не случилось. Просто… я в этот раз заранее сказал, что приду. А братец не удержался и всем разболтал. Гостей в дом набилось… От папиного начальника до приятелей братца. И все с вопросами лезут дурацкими – про Повелителя, да про Дворец, да про мою работу… Про тебя. Особенно женщины. Им даже в морду не дашь… – В голосе Жана причудливо смешались сожаление и возмущение.
Хм. Если честно, Яну тоже осточертели вопросы. А еще больше – высказывания. Всем рот не заткнешь, а поединки Повелитель запретил. Но он в общем-то уже попривык, а вот мальчишке такие разговорчики поперек горла.
– А еще просят словечко замолвить, а? Если придется к случаю… Да?
– Да-а… – Жан передернул плечами.
– Обещают всякое…
– А откуда знаешь?..
Декоратор Дворца покосился на браслет – там сработала напоминалка. Ну да, он же собирался в каменоломню к одной горной ведьме – самолично выбирать мрамор. Но, в конце концов, он точный час встречи не назначал. Мрамор не лед и не мороженое – не растает. И Ян, без сожаления перенастроив напоминалку на завтрашнее утро, спокойно растянулся на траве рядом с Жаном.
– По-разному, – честно объяснил он. – В основном – противно. Помню одного папиного гостя. Явился за книгой. Слуги ее для меня перекупили, а он себе захотел. А отец согласился. Забрали. Дочитать даже не дали.
Ян вздохнул. Тогда книги с яркими иллюстрациями были единственной радостью, окошком в другой, яркий мир. И немало прошло времени, прежде чем утихла горечь потери.
– А после того вечера, когда меня Повелитель декоратором взял, этот тип заявился с целой охапкой книг – в компенсацию, просил не держать обиды, он, мол, рад и даже счастлив, что познакомился со мной еще в «нежные годы», он всегда верил, что моя судьба будет куда ярче участи жертвы. Смеет ли он надеяться на дружбу? Вот он готов искупить свою невольную вину. И книги подсовывает… а там сверху том энциклопедии о ста великих фаворитах и… Мерзкая книжка, короче.
– Но про тебя же не болтают… ну такого.
– Уже нет.
– А что ты сделал?
– Ну мой опыт тебе не пригодится. Выставил. Вместе с его литературой. А вскоре его вызвали в Службу дознания и посоветовали прекратить распространять слухи, порочащие честь и достоинство Его Величества. Убедительно так посоветовали. На два года. До сих пор сидит. У меня, оказывается, тогда прослушка стояла, как у всех новых придворных. Я и не знал. И все притихли.
– А-а…
Паренек вздохнул. Ну конечно, его обидчикам Служба дознания (бррр, нашел, что вспоминать) выдвигать обвинения не станет. А в пятнадцать-шестнадцать каждое слово в свой адрес воспринимается так остро, словно кто-то иголку всадил и дергает. По крайней мере, у демонов. У человеков… ох преисподняя… у людей тоже? Придется с этим что-то делать. Ян перевернулся на живот и поймал взгляд ученика. Поговорим?
– Скажи, пожалуйста, ты любишь сай-о? Тот острый сыр, помнишь?
– При чем тут сыр? Нет, конечно! Гадость какая!
– Хм. А я вот его люблю.
Пауза. Шар под рубашкой оставался таким же темным. Интересно, что ж там было такое? Надеюсь, не планы мести? Юноша тем временем размышлял. Похоже, о сыре.
– Ну… я тогда попробую… – пообещал он неуверенно.
Неправильный демон попытался представить картинку «Жан плюс ненавистный сыр» и чуть не сбился с серьезного тона.
– Я не о том. Вот мой отец, к примеру, терпеть не может блондинов. Перекрасишься?
– Надо?!
– А один из протекторов, – целенаправленно продолжал хозяин-воспитатель, – ненавидит всех моложе тридцати. И?
Юноша поднял брови – и улыбнулся. Сообразил, что «хозяин» к чему-то клонит.
– Тут я вряд ли что смогу сделать. Правда же?
– Вот именно. Да тебе и не надо. На Земле и под Землей семь миллиардов людей и нелюдей. И каждый третий, а то и второй найдет чему позавидовать. Даже если ты будешь нищим бродягой. А если завидуют, то начинают болтать. И ты с ума сойдешь, если будешь пытаться заткнуть каждый болтливый рот.