Сквозь огонь
Шрифт:
За спиной кто-то тихо выдохнул: «Сумасшедшая». Кто-то тихо поторопился убраться с «линии огня», шум зала начал затихать, и постепенно самыми громкими звуками стали взмахи белых крыльев рукотворных птиц.
А Он все смотрел ей в глаза.
– Повтори.
«Что вам повторить, милорд? Что я больше не могу вам врать? Что меня трясет, когда я пытаюсь что-то скрыть от вас? Или повторить, что вы добились своего и сломали меня, будьте вы прокляты? Что я готова убить Алекса, лишь бы вы не добрались до него? Вы убивали когда-нибудь того, кого любите, милорд? Что вам повторить? Что??
– Я
Этот ответ показался подсознанию самым правильным. И по губам Вадима поползла злая улыбка.
– Повтори.
«Я вас ненавижу. Вы меня сломали, но я все равно вас ненавижу…»
Коленям было холодно от сока раздавленных цветов на полу, камеры-передатчики смотрели ледяными глазами. Люди-птицы в снежно-белых перьях одна за другой (или один за другим?) затихали на витых балконах, и Зло во властном взгляде Правителя нестерпимо давило на плечи, пригибая к земле.
Как холодно…
– Повтори!
– Что, милорд?
– Вот это, что убьешь, – по-тигриному мягко проговорил Властелин. – Ты правда убьешь его, Лина?
Алекс
– Здесь нечего искать. – Голос Алекса звучал тихо и напряженно, как-то надтреснуто. – Уходим.
– Куда? – потребовал ответа второй облачный странник.
Алекс на секунду прикрыл глаза. По лицу прошла тень, словно он собирался что-то сказать и передумал.
– По запасным точкам. Не могли же все погибнуть. Кто-то должен был успеть уйти.
– Да понял я. Куда точно? «Север»? «Свитанок»? «Аванте»? Куда?
– Леш, а твоя феникс? – тихо проговорил третий. – Может, проще ее найти?
Пауза. Сжатые губы. И глуховатый ответ:
– Нет. Не проще…
Беззвучно расступается воздух… и возникшая у холма троица медленно размыкает руки и замирает на месте, рассматривая то, что осталось от базы «Ключи». Вздыбленная, обугленная земля в осыпи камней. Редкие дымы над спекшимся песком… Багровые отсветы – точно от вулкана.
Базы больше не было.
– Это уже вторая. Леш, мы будем так мотаться, пока не нарвемся? – Воздух тут был горьким и жарким, в горле словно пересохло. Но пить не стал. Не до того.
– Что ты предлагаешь? – Лешка смотрел на жуткую мешанину земли и оплавленного камня так, что у Богуслава руки зачесались его тряхнуть.
– Может, правда поищешь свою девушку? Ты ж вроде дома должен ее чувствовать…
В следующую секунду Алекс посмотрел на него, и Богуслав поспешно замолчал.
– Кто сказал, что я не чувствую? – Багровые блики плясали на его лице, и выражения было не разобрать, но хотелось отвести глаза и не смотреть. Ну да, ему, Богуславу, тяжело смотреть сейчас на своего командира. Смейтесь, кому смешно. Было что-то такое жуткое в том, как командир заставляет себя быть спокойным. И у него даже получалось, только все равно смотреть не хотелось. – Чувствовал… Та девушка, ан-нитка, говорила, что связь постепенно крепнет и после возвращения мы сможем друг
– И? Она же…
– Она не ответила. – Леш говорил коротко, точно боялся сорваться. – Закрылась сразу.
– Закрылась? Леш, может, она в засаде или… ну не вовремя мы просто? – Макс, добрая душа, как всегда, старался найти варианты посветлее.
– Может быть. – Леш точно подслушал тайное желание Богуслава и отвернулся. Только лучше почему-то не стало. – И от нее прошел импульс такой… трудно передать. Страх, почти паника, тревога.
Лина
– Ты правда убьешь его, Лина? – Голос Повелителя медленный и обманчиво ленивый.
Нельзя отвечать «да». Слово, данное при всех, придется исполнить, даже если принуждения не будет. Нельзя ответить «да», нельзя сказать «нет»… И нельзя молчать.
И она закрывает глаза на миг перед тем, что скажет.
– Вы говорили, что примете его любым, милорд… – Ее голос почти шепот. – А теперь? Теперь он нужен только мертвым?
В ладони Вадима хрустнул и смялся серебряный высокий бокал со вставками из голубого стекла. Алые капли вина холодными брызгами осыпали ее белое платье. А потом резкий взмах руки, от которого темнеет в глазах… И она падает, задыхается в стиснувшей ее хватке…
И оказывается в знакомой белой комнате.
Алекс
Снежная шуба на холмах и кружево инея на деревьях. Громадная ель, вся точно закутанная в белую шаль. От блеска, просто от сияния снега и льда, от неистово-синего, чистого-чистого неба, от ясной тишины спящего леса кружит голову… одно мгновение. Еще один прыжок, еще глоток прохладного, по-зимнему чистого воздуха. В следующую секунду Макс ощутил толчок и почувствовал, что летит носом прямо в сугроб.
– Леш, ты рехнулся?
А миг спустя ствол ели, у которой они стояли, дрогнул от хлесткого удара… Какого чер… О-о-о! Несколько фигур возникли на поляне, казалось, из ниоткуда и умело взяли незваных гостей в кольцо. Свои или нет?
– Нашли! – выдохнул Лешка… – Наши, это наши! Этьен! Марк! Саша!
– Лешка-а-а-а-а-а-а-а! – возопили сразу две фигуры, бросаясь наперерез пришельцам. – Ребята!
Они тут же притормозили – увы, поздно. Удар и вопль нарушили хрупкое равновесие, и вся масса снега, скопившегося на мирно спящей ели, рухнула на их головы.
Лина
Белый ковер, на котором никогда не остается никакого следа. Белые стены. Лина привычно опускает голову. Не видеть, не слышать. И ничего не показывать: ни боли, ни отчаяния, ни страха – ничего! Да. Ей снова больно, не от заклинаний, не от Феникса. Больно оттого, что… Но белый холод, кажется, начинает таять… Да, он тает. И она боится верить, боится надеяться. И все же…
Неужели? Из-за него, из-за Алекса? Он пришел. Он пришел, и в сердце словно затеплился прежний огонек, пока робкий и дрожащий, но он есть, есть. Колет и жжет, холодит и сжимает. Словно тебе согревают отмороженные руки. Сначала всегда больно до слез.