Сквозь переборки
Шрифт:
Женя метался по амбулатории. Дима выгибался, его подбрасывало на кушетке. Эпилепсия. Это эпилепсия – никаких сомнений.
И вдруг он затих. Пульс! Пульс не прощупывался.
Но вот появилась ниточка, потом пульс стал ровнее, потом – хорошее наполнение… Дима открыл глаза.
– Ну, – спросил Женя, – что теперь?
Дима смотрел на него, не узнавая, а потом он узнал – Женя.
– Женя, они не люди.
– Кто не люди?
– Те, что все это со мной проделывают.
– А
Дима кивнул:
– Да.
– Хорошо. Давай по порядку.
– Давай.
– Ты считаешь, что над тобой, только над тобой одним, на этой лодке, в походе, проводят эксперимент?
Дима опять закивал. Глаза у него при этом были совершенно безумные.
Женя смотрел на него в некотором замешательстве.
Говорить или не говорить, что, скорее всего, мы имеем дело с эпилепсией? Он решил не говорить – суток семь надо еще продержаться, а там и берег. Надо просто выслушать Диму, успокоить.
– Хорошо, – сказал он, – расскажи все, что запомнил.
– Понимаешь, – заговорил Дима, – им что-то надо мне сообщить.
– Ну и чего ж они не сообщают?
– Они сообщают, но только не словами.
– Не понял. Самое простое – это сказать. На все есть слова.
– Все так, но это не люди. Они могут принимать облик людей, но слова они не могут найти.
– То есть, если я правильно понял, мы имеем дело с высшими существами, которые приходят к тебе во сне, но сказать они ничего не могут, и потому они выворачивают тебя наизнанку, чтоб, значит, ты почувствовал, как они о тебе пекутся. Так, что ли?
– Не совсем. Они пытаются.
– Погоди. Но ведь это же Солярис! Ты начитался Лема.
– Никакой это не Солярис.
– Ну как же! Высшие существа подбирают способ общения.
– Они не подбирают.
– А что ж они делают?
– Они так общаются.
– Ну правильно. А потом мы подберем им ответ, ответим, они поймут и перестанут тебя мучить – Солярис.
– Да нет же! Как ты не поймешь! Они нас о чем-то предупредить хотят.
– Он хотят предупредить, но через тебя, а ты настолько туп, что не понимаешь, о чем они хотят предупредить, а они настолько высшие существа, что придумать что-то – например, словами все объяснить нам, низшим, – ну никак у них не получается. Так? Я все правильно рассказал? Бред какой-то! Чушь. Это все лишено логики.
– Женя, я не могу объяснить.
– Я понимаю.
– Ты все время хочешь все упростить.
– А почему бы все не упростить? Объясни мне. Да, я не понимаю. Что в этом такого ужасно сложного? Ведь если оно высшее существо, как ты говоришь, то почему бы ему не использовать что-то простое?
– Женя, ну ты же не используешь язык шимпанзе для общения с шимпанзе. У них свой язык. «Что может быть проще, используй мой язык», – скажет нам шимпанзе.
– Хорошо. Согласен. Мы для них шимпанзе. Хорошо. И поступают они с нами как с шимпанзе. Вместо того чтобы сказать: не ходите туда, там опасно, они просто к забору подводят ток. Все правильно. А ты – шимпанзе – все никак не поймешь,
– И так и не так.
– Хорошо, объясни, что не так.
– Их мир говорит образами. Видениями.
– Это они между собой так общаются или только с тобой?
– Я не знаю.
– Ты не знаешь, но утверждаешь, что они общаются видениями?
Дима видел, что Женю он ни в чем не убедил. Да и говорил он так, что все это выглядело… черт его знает, как это выглядело.
– Ну хорошо! – Женя вздохнул. – Хорошо! Допустим, ты общаешься.
Дима кивнул:
– Допустим.
– Хорошо. Что тебе нужно для этого общения? Если тебе нужно снотворное, то вот оно. – Женя выложил таблетку на стол перед Димой.
Дима поднял на Женю глаза, а потом взял и проглотил таблетку, запил ее водой и медленно лег на кушетку. Потом он закрыл глаза. Через минуту он спал.
Дверь амбулатории открылась, вошел командир. Он знаком показал Жене, чтоб тот не вставал.
– Как он? – спросил командир.
– Спит.
– Снотворное?
Женя кивнул.
– Хорошо. Есть что-то новое?
– Трудно сказать, товарищ командир.
Был припадок, очень похожий на эпилептический.
– Вы считаете, эпилепсия?
– Непонятно. Тут целый набор – эпилепсия, шизофрения, черт знает что. Стационар нужен.
– Нам неделю продержаться.
– Это может быть аневризма.
– В головном мозгу?
– Да. Местное расширение артерии. Хотя я не уверен.
– Если это аневризма, то тогда чем это нам грозит?
Женя посмотрел командиру прямо в глаза.
– Тогда он может умереть в любую секунду.
– Пойдемте, я вас проведу.
Было темно, они двигались по какому-то коридору. Впереди него шла закутанная в шаль фигура. Это была женщина, он догадался.
Он шел за ней.
– Вот и дошли, – сказала она и толкнула дверь, та заскрипела, и они вошли.
В глаза ударил свет. Много света. Комната была полна людей.
Он вошел, с ним начали здороваться. Казалось, они были с ним знакомы, он же не помнил никого. Все лица были чужие. И одежда. Какие-то туники, что ли, покрывала…
– Здравствуй!
Он то и дело отвечал: «Здравствуй».
– Как хорошо, что ты пришел. Мир тебе!
Я пришел? Куда пришел? Мир мне? Какой мир?
– Мы теперь тебя не отпустим!
Как не отпустим? Куда не отпустим?
Круг людей вокруг него становился все теснее и теснее, его то и дело хватали за руки, их улыбки теперь не казались ему доброжелательными. И вот уже вокруг него встали несколько человек, в него вцепилось не меньше десятка рук…
Дима метался на кушетке в поту, Женя сидел рядом, он ничего не мог сделать, а потом Дима вдруг успокоился и затих.
– Герцогиня!
Он был на балу. Всюду мелькали шали, танцующие пары.