Сквозь пространство и время
Шрифт:
Профессионал в Черити испытывал раздражение оттого, что она не справилась с простейшим случаем определения личности пропавшего. Женщина в ней не могла избавиться от мыслей о том, как темнеют от чувственного желания его глаза всякий раз, когда он смотрит на нее. Шеф полиции решил расширить сферу запросов – вплоть до Нью-Йорка; женщина мечтала, как чудесно было бы лежать с ним у бушующего в камине огня и слушать вьюгу за окном.
Впрочем, ей этого, похоже, никогда не узнать. Потому что этот парень, кажется, и впрямь решил
Каждое утро он, выпив кофе, уже уходил, когда она только-только поднималась. А в те редкие мгновения, когда они все же оставались наедине, он витал мыслями в каких-то заоблачных далях, размышляя о чем-то важном и неотложном.
Более чем очевидно было, что он ее избегает.
И хуже всего, что это причиняло ей боль. И какую боль!
В энный раз клянясь себе относиться к Старбаку просто как к очередному случаю в ее профессиональной практике, Черити услышала звонок.
– Полицейское управление.
Вот этого-то мне сейчас и не хватало, мысленно застонала Черити, услышав сообщение о драке в местном баре. Портовая драка.
Ее заместитель, Энди Мэйфейр, отправился на обед, внезапно воспылав горячим желанием отведать в «Серой чайке» рыбной похлебки Николетт Дюпре. По тому, как ее пятидесятипятилетний помощник вспыхивал каждый раз при упоминании имени Николетт, Черити заподозрила, что она интересует его значительно больше, нежели похлебка.
Скрепя сердце, поскольку ей не хотелось ему мешать, Черити вызвала его по радиотелефону. Он не отозвался, и она поняла, что он оставил телефон в машине. Снова.
У нее было два выхода. Потерять кучу времени, чтобы поймать своего помощника в кафе, которое расположено на другом конце города. Или же справиться самой. Тот день, когда она окажется не в состоянии справиться с парочкой пьяниц, станет последним днем ее работы в полиции, после чего она снимет значок отца с груди.
Приняв решение, Черити покинула уютное тепло участка, забралась в джип и направилась в сторону порта.
СТАРБАК И ДИЛАН только-только закончили очередные расчеты, и Дилан сказал:
– Мы пропустили обед. Ты, должно быть, умираешь с голоду.
Старбак с удивлением обнаружил, как быстро пробежало время.
– Да, я голоден.
Дилан встал и сладко потянулся.
– В холодильнике, кажется, осталась пицца. Можно разогреть в микроволновке. Если только ты не хочешь чего-нибудь другого.
– Пицца подойдет, – сказал Старбак, не имея ни малейшего понятия, на что согласился. Но поскольку до сих пор все, что он пробовал на Земле, – особенно некая сказочная смесь под названием «ореховое масло» – имело восхитительный вкус, он горел желанием
Пицца более чем великолепна, решил Старбак десять минут спустя. Правда, расплавленный сыр обжег ему небо, но все равно сочетание продуктов показалось ему самым настоящим гастрономическим волшебством.
Он как раз обдумывал техническую возможность захватить на Сарнию такое количество замороженной пиццы, чтобы хватило на всю оставшуюся жизнь, как на пороге столовой возникла Ванесса.
– Джентльмены не возражают, если я к ним присоединюсь?
– Разумеется, нет, – ответил Дилан.
– Не хотела прерывать вашу работу. – Ее хрипловатый голос напомнил Старбаку мурлыканье полярной кошки. А когда она прошла по столовой своей скользящей, расслабленной походкой, аналогия с кошкой стала еще заметнее.
– В данный момент ты прерываешь лишь беседу о великолепном вкусе острой пиццы, – отозвался Дилан.
Она с явным презрением оглядела коробку с сырными крошками.
– У вас с сестрой ужасающая манера есть все подряд.
Дилан расплылся в ухмылке.
– Уж лучше я доживу до восьмидесяти, наслаждаясь пиццей, чем до ста на тех низкокалорийных картонках, которыми ты поддерживаешь свое существование.
– Рисовые хлебцы весьма питательны. – Она достала с полки пачку. – Не хочешь попробовать?
– С удовольствием, – вежливо ответил Старбак. Интересно, насколько это невкусно?
Ответ на этот вопрос он узнал секунду спустя.
– Прекрасно, – похвалил он, старательно разжевывая черствый сухой кусок и запивая его глотком шипящей колы, предложенной Диланом.
– А ты лжец, – констатировала Ванесса тоном таким же сухим, как и тот рисовый хлебец, которым Старбак едва не подавился. – Но красивый. – Она с улыбкой взглянула на Дилана. – Как идут дела?
– Идут, как им и положено, – уклончиво ответил Дилан. – А как там Эмилия?
– Сегодня утром я рассчитывала расщепить клетку, но где-то заклинило. Опять. Ну, я прошлась, чтобы освежить мозги, и теперь, полагаю, этой чертовой проблеме от меня не уйти.
– Что ж, удачи тебе, – сказал Дилан.
– Благодарю. На этой стадии вегетативного размножения мне понадобится вся удача, на какую только я могу рассчитывать. – Она опустила глаза на часы и вздохнула: – Пожалуй, пора идти, поскольку удача с неба не свалится.
На пороге она задержалась:
– Вы будете работать допоздна?
Приглашение в ее голосе звучало так явно, что Старбак догадался: дело не в одном лишь научном интересе. За последние три дня он убедился в том, что отношения Ванессы Рейнолдс и Дилана Прескотта далеко выходят за рамки платонических и дружеских.
– Возможно. – Дилан обменялся взглядом со Старбаком. – У нас еще очень много дел.
– Мне хотелось что-нибудь приготовить вечерком. А для себя одной готовить скучно.