Сквозь пространство

Амери Анастасия

Пару раз ему показалось, что он свернул в неверном направлении, но голову вновь сдавило тисками тупой боли, и Мэл плюнул на все. Дверь каюты четы Тудик никак не хотела поддаваться на его личный код, поэтому кэп прибегнул к грозному оружию против всех дверей и замков – капитанской пропускной карте, на секунду сознательно отодвинув мысль на счет неловкой возможности застать сцену супружеского долга. Жизнь капитана куда важнее, нежели прерванный акт.

Но как только тот уверенно шагнул внутрь, одновременно пытаясь оттереть от излишней влаги глаза и готовясь сыпать извинениями

напополам с ругательствами, то понял, что ошибся…и по-крупному. Это была женская душевая! Как так можно перепутать право и лево? Как можно уйти совершенно в другое от нужной каюты место?

Душевая не пустовала. Мэл на секунду замер с выпученными глазами, понимая, чья мыльная задница сейчас перед ним мелькала.

«Мне хана», – мысленно констатировал капитан и поспешил ретироваться обратно, но дверь, как и положено, закрылась, а пальцы все хуже слушались.

Он и так, наверное, был в глазах Вирджинии этаким извращенцем и, если сейчас она застукает его прямо в ванной, то не миновать бури. Придется отделываться не только синяками, но и рассмотрением дела гражданским отделом Союза. И прощай его разрешение на транспортировку людей!

Шум в голове чуть стих и за ним Мэл расслышал мелодичный голос Джини, напевавшей всем известную песенку, которую почему-то до ужаса любили все знакомые капитаны старше сорока лет.

– …У капитана вот в штанах живет мечта.

Кэп чуть не упал, поскользнувшись, и вновь повернул голову к ученой.

«Что, правда? – на лице отразилась похабная улыбочка. – Пену-то не везде смыла…блин, зам?к!»

План по быстрому побегу потерпел оглушительный провал. Вирджиния обернулась, услышав, как копошился у дверей капитан и, завидев его красную опухшую морду, закричала.

– Полотенечко? – быстро сообразил капитан, закрывая глаза и хватая ее полотенце с вешалки рядом с кабинкой. Самое ужасное, что предложение его прозвучало как «Фуошошеше?»

Чуть ли не слезные уверения капитана, что он не подглядывал, на все том же непонятном ни одному живому существу – кроме пьяных – языке встретилось гневным вскриком. Из рук Мэла выхватили треклятое полотенце и отхлестали им его по голове. В этот-то момент ему совсем стало плохо, голова поехала, ноги разъехались, и он, неуклюже взмахнув руками и с непечатным, все равно никому не понятным ругательством, брякнулся на пол, успев подумать, что Вирджиния вовсе не выглядит, как монстр.

*****

Вирджиния все еще тяжело дышала, когда Мэл свалился на пол. Опустившись на колени, она поднесла пальцы к сонной артерии на его шее.

«Жив, сволочь», – зло подумала она.

Джини переполнял гнев. Она разрывалась между желанием придушить бессознательного капитана – все же сейчас это казалось задачей куда более простой, чем когда он бодрствовал – и невыносимым стыдом, ведь этот наглец посмел пробраться в женскую душевую и простоял здесь неизвестно сколько времени. Одно она знала наверняка: Мэл слышал ее песню.

«Пропади оно все пропадом. Черт. Черт. Черт».

Ей и так было никуда не скрыться от его шуточек, так теперь и вовсе вся команда

будет над ней смеяться. Поскольку в том, что Малкольм поделится пикантными подробностями ее провала с остальными, она не сомневалась. И наверняка сделает это в столовой. Так проще собрать народ.

Да и Мэлу не впервой там болтать про нее полную чушь, прикидываясь, что вовсе не имел в виду именно Вирджинию.

Вздохнув, чтобы хоть немного успокоиться, она, наконец, обернула полотенце вокруг своего тела. Не хватало еще, чтобы капитан очнулся и вновь стал на нее пялиться. Казалось, минуту назад глаза Мэла просто физически не могли сдвинуться с ее груди и бедер. Будто смотреть в глаза женщине внезапно стало дурным тоном.

Впрочем, разве хоть когда-то она подозревала его в хороших манерах?

Джини отогнала мысли, подсказавшие, что такое время действительно существовало. Придя тогда на то злополучное свидание, она сперва обманулась обаятельной улыбкой и пронзительным взглядом.

«О, Джин. Заткнись».

Нахмурившись, она стала рассматривать опухшее и покрасневшее лицо Мэла. С одной стороны, было похоже, что он значительно перебрал с выпивкой: эти его непонятные речи, красная лицо и обморок. С другой, она не видела, чтобы Кэмпбелл хоть раз пил за все время их полета. Только молоко, над чем Джини втихаря посмеивалась.

Что-то здесь было не так. Еще раз проверив пульс, она просчитала удары в минуты. Слишком много для вырубившегося алкоголика.

Вирджиния поднялась на ноги, отошла к вешалке и быстро вытерлась, натянув на себя шелковую сорочку. Было не до сушки волос, поэтому она просто замотала их в полотенце.

– У тебя на что-то аллергия, капитан Вуайерист? – цокнула она языком.

Нет, несмотря на то, что Джини хотела придушить его пару минут назад, все же брать на душу такой грех не хотела. Да и как они доберутся на Банадае без капитана?

Закатив глаза, она разблокировала дверь, и подхватила капитана под руки. Крякнув от его тяжеленного веса, она с трудом вытащила его из душа. Конечно, она могла запросто оставить его здесь. С утра бы Мэла явно кто-то нашел. Однако Вирджиния действительно опасалась, что искать здесь утром будет уже некого. Если отек, мешавший ему связно говорить, полностью перекроет гортань, Малкольм задохнется, так и не придя в сознание.

«Думай, Джини. Думай».

Решив, что врач наверняка ушел со своего рабочего места, а открыть медицинский бокс она все равно не сможет, Вирджиния закусила губу.

В ее каюте были антигистаминные таблетки. Да и ползти капитану по полу придется ближе, чем по всему кораблю с ее отчаянными криками: «Помогите, Мэл умирает!» Если, конечно, хоть кто-то откликнется глубокой ночью.

Тот факт, что капитана ей придется волочить по полу, даже не обсуждался. Поднять его она не в силах. Тащить то сложно.

Проклиная все на свете, Джини с горем пополам вписалась в поворот к коридору, ведущему в ее комнату. Ну, то есть Джини вписалась, чуть не упав на задницу, а вот капитану, которого она не смогла удержать, пришлось лететь на пол. Его голова стукнулась о твердую поверхность, и Вирджиния поморщилась.