Сквозь расстояние

Дейс Джули

– Нет, - быстро выдал я, - кто... кто это сделал?

– Неизвестно.

– Она не сказала?
– нахмурился я.

– Она сказала о том, что ничего не помнит.

– Алкоголь или наркотики?
– тут же спросил я, потому что Камилла очень худая, и если она принимает наркотики, то это будет вполне объяснимо.

– Ничего.

– Что тогда это за дерьмо?

– Не лезь туда, Кристофер, ты меня услышал?

– Спасибо, ма, - промямлил я и скинул вызов. Я не могу лгать ей и говорить о том, что не буду интересоваться. Буду. Ещё как буду. Я уже этим занимаюсь.

Новая информация

эхом гремела в ушах. Её родители в клинике для наркозависимых. Её обнаружили в крови на дороге. Горечь подступила к горлу, а внутренности будто расплавились от жара, в который меня кинуло. Я просто застыл с телефоном у виска, хотя звонок был скинут как минимум минуту назад.

Шрамы, которые я обнаружил на её теле, имеют свою историю, но какую? Это не логично: резать себя, чтобы потом выбегать на дорогу и ловить машину, если, конечно, она сама не была под наркотой, но Камилла была чиста. Она может просто сходить с ума, причинять себе боль, а потом ничего не помнить, такое ведь возможно? Рядом со мной как раз сидит тот, кто должен разбираться в подобной херне. Копаться в поисковике долго, да и зачем, если рядом сидит псих. Что-то подсказывает мне, что это капля в море из дерьма, которое вокруг неё.

– Как называется болезнь, когда ты умышленно причиняешь себе боль?
– спросил я Трента.

– Мазохизм, - выгнул он бровь, явно заинтересованный моим вопросом.

– Нет, - покрутил я головой, - не тогда, когда тебе нравится боль, а тогда, когда ты причиняешь её самому себе умышленно, и потом ничего не помнишь.

– Аутоагрессия, дерматилломания, селфхарм, либо синдром Козинса-Дюре, просто потом можешь делать вид, что ничего не помнишь, если у тебя нет провалов в памяти, - пожал плечами Трент, - нахрена тебе?

– Ты можешь нормально объяснить?
– вздохнул я, закатив глаза.

– Это всё то, когда ты умышленно причиняешь себе физическую боль. Разница только в том, какие для этого предпосылки и нацеленность: желание чтобы тебя пожалели или проявили сочувствие; просто желание сделать себе боль, но не доводить до самоубийства. Если именно неосознанно, то скорей всего аутоагрессия.

– Дерьмо собачье какое-то, - фыркнул я.

– Перережешь вены, и я откачивать тебя не буду, могу только исповедать душу, - усмехнулся Трент и пошевелил бровями, - но для твоего остывшего тела будет поздновато прочищать карму.

– Я ещё не просрал мозги, сам могу разобраться.

– Ну, разбирайся, - чуть ли не пропел Трент, на что я вновь закатил глаза.

Зная подобную хрень, я не могу сказать точно, сама она это сделала или кто-то помог. Если у её шрамов есть автор, то я с удовольствием нанесу ему похожие, только немного похуже и побольше. От ярости и гнева внутри, меня буквально распирало, и я скрипел зубами. Эта неизвестность лишает меня адекватного восприятия реальности. Если бы передо мной сейчас стояла Камилла и ничего не говорила, то легко мог заорать на неё так, что слышно было бы на весь штат.

Знаю, от мамы теперь тоже проку нет, что я могу сделать ещё? Позвонить Энни, конечно. Уж за пять дней у неё нашлась хоть какая-нибудь информация для меня. Набрав нужный номер, я вышел из-за стола и подошёл к бару, сделав заинтересованный в пирожных вид. Мой звонок не был принят сразу, но всё же был:

–

Привет.

– Привет, что-нибудь есть?
– сразу спросил я.

– Хоть бы чем-нибудь ещё поинтересовался. Ну, так, ради приличия, - хохотнула Энни.

– Как дела? Что нового? Что-нибудь узнала?

– Спасибо, - засмеялась она, - и да, узнала.

– Говори, - снова напрягся я.

– Она работала утром.

– Ты же говорила, что она ещё в отпуске.

– Была в отпуске, но не на второй работе. Как оказалось.

– У неё две работы?
– сипло переспросил я.

– Да. Видимо недавно устроилась. Утром там, вечером в кафе.

– Там - это где?

– В продуктовом магазинчике на Бейвью драйв, по тридцатой восточной.

– Кем?

– Не знаю. Я и так из-за тебя перешла, всевозможные рамки и проследила за ней. И это был мой единственный выходной, кстати говоря, но я встала и пошла за Ками.

– Ладно, - вздохнул я, - спасибо, Эн. Она сейчас дома?

– Она работает до трёх там, а к шести приходит в кафе.

– Ок’ей, прилечу в гости. Будь добра, не предупреждай её.

– Прилетишь?
– удивлённо переспросила Энни.

– Ну, да, я как бы немножко учусь и живу в Нью-Йорке, - усмехнулся я, либо попытался выдавить усмешку.

– Ты точно на неё запал, - засмеялась Энни и скинула трубку.

Не знаю, запал я на неё или нет, но я точно уверен, что сейчас сам хочу скрепить руки на её шее. Она не может покрывать кого-то и не может отталкивать меня. Я всё равно доберусь до правды. Я не могу просить о чём-то Джареда, хотя с моей стороны это было бы очень разумно, но нутро мне подсказывает, что он не знает об этом. Я вообще не уверен, что он знает или видел её шрамы.

Я не слушал никого и ничего вокруг, потому что в голове громыхало собственное сердце. Я отчаянно желаю добраться до правды. Добраться до неё любой ценой. Это не плоский интерес, чтобы знать. Это что-то больше. Я без сомнений могу это заявить. Мои мысли, и жизнь начали кружиться вокруг девушки, которая ненавидит меня, либо пытает ненавидеть. Знаю, я поступаю неправильно, когда узнаю всё не от неё, а от посторонних, но иначе так продолжаться может вечно. Камилла не подпускает меня к себе, а если и подпускает, то не смотрит в мою сторону, она просто захлёбывается слезами и её бросает в дрожь, будто я какой-то серийный убийца, готовый выпотрошить свою новую жертву.

Мысли в голове путаются, как и ниточки на моей воображаемой доске, где я только начал развешивать свои догадки и водить от одной к другой тянущуюся струну. Когда-нибудь должен настать конец, и я наконец-то приду к общему знаменателю, узнав всю правду, но чувствую, что наступит такой день либо нескоро, либо ударит слишком резко и неожиданно.

– Привет, - промурлыкал женский голос возле моего левого уха, а рука скользнула по прессу.

Резко вырвавшись из собственных поглощаемых мыслей, я завернул голову и увидел перед собой Британи, которая слишком сладко и приторно улыбалась мне. Выпустив воздух, я просто кивнул и отвернулся к витрине, на которую смотрел уже как минимум минут десять. Глаза вмиг нашли женщину за кассой, которая с интересом наблюдала за мной и я уверен, что не одну минуту, а все те, что я тут проторчал.