Сквозь стены
Шрифт:
Он не был своим отцом. Он не был таким чистым и блестящим, каким был Квайетус. В нем было намного больше ненависти и отвращения, и он даже стал зависим от этого чертова зелья, что, как объяснил ему Эндрюс, помогло ему блокировать Веритасерум, но цена за такую защиту оказалась слишком высока. Его темперамент становился все более необузданным. Однажды во время допроса он так грубо обозвал Бамберга, что заработал суровое наказание: его больше двадцати минут держали под действием Тормента.
Силы начали оставлять его. Хотя он, наконец, смог есть и пить маленькие порции, не извергая их, но этого было явно недостаточно. Но Гарри не мог
Он не мог умереть здесь.
Гарри был опустошен, когда услышал о судьбе профессора Нуар (снова от Эндрюса) и не мог не почувствовать вину еще и за это. Он должен был быть быстрее в своей схватке с Великим Ублюдком. Это была гаррина ответственность – уничтожить его. Глупое пророчество назначило ему эту задачу, так почему он так долго сомневался? Его жизнь все равно была бессмысленной. Северус, его старый Северус исчез в пустоте, новый совершал все только из-за глупого семейного заклинания и доброго имени семьи – но в этом случае Гарри был не согласен с ним. Имя его отца тоже было Снейп и он был достоин носить незапятнанное имя. Ну, Эндрюс много раз намекал ему о заботе Северуса, но Гарри не верил этому больше. Так же, как ему не нужна была грубость Мастера Зелий, не нужна была и его жалость. Юноше надо было выдержать слишком много и без его жалости.
Пока дни шли, ему даже удавалось немного поспать. Не слишком много: минуты и короткие промежутки, но все же это был сон. И ему много раз снился Северус, их счастливые дни в аду. Было ли это из-за камеры? Из-за пыток? Темноты? Более и более знакомого присутствия Эндрюса каждый день? Он не знал, но приветствовал эти сны, знаки любви, признания и расположения в его короткой и мрачной жизни. У него были замечательные времена. Он знал любовь и признание, а в мире было много людей, которые никогда не чувствовали этого. Он мог считать себя счастливчиком.
– Мистер Снейп! – голос надзирателя выдернул его из размышлений. – Встать и пройти в центр!
Еще допрос посреди ночи? Это было довольно странно, но Гарри подчинился. Сопротивление в данных обстоятельствах было бесполезно. Двое уже знакомых авроров вошли в камеру и схватили его с двух сторон. Они казались весьма рассерженными, больше, чем обычно, поэтому Гарри приготовился еще к одному долгому и болезненному допросу, но сопровождающие вели его не к знакомому коридору: они направлялись к выходу. Это было слишком странно.
– Меня освобождают? – спросил он у одного из авроров.
Тот грубо толкнул его.
– Не задавай вопросов, – пролаял он и потащил Гарри в уже знакомую комнату: там у него забрали все личные вещи, такие, как деньги (на следующий день после интервью он планировал пойти с Гермионой в Хогсмид) и отцовскую палочку (его палочка была под воздействием модифицированных Временных Чар, когда его арестовали и сейчас лежала на его тумбочке).
– Подпиши здесь! – кто-то подсунул ему лист пергамента и Гарри послушно подписал. Он бы сделал что угодно, чтобы получить свободу. Офицер выложил его вещи на стол и юноша быстро закутался в мантию. Она была чистой, а от него воняло после десяти дней в грязной камере, но он не обратил внимания. Он наложил скрывающие чары на свои руки и лоб, так что его знаменитый шрам и работа Эйвери скрылись
В следующий момент Гарри стоял на абсолютно незнакомой лондонской улице в темноте, его мантия была слишком тонкой и совсем никто не ждал его. Но это было неважно: он снова был свободен!
Через секунду палочка была в его руке и он возбужденно взмахнул ею. После короткой поездки он будет в Хогсмиде, а затем… о, да, Гарри не собирался бежать сразу в Хогвартс. Он не хотел дружеских расспросов, жалости Северуса, беспокойства преподавателей, чего угодно… Ему нужно было место, чтобы подумать. Не изолированное место, а довольно людное, с людьми и теплом… но не Три Метлы. Это слишком много напоминало о предательстве Рона.
Ему не пришлось долго ждать автобус и к счастью Стэн Стражер не узнал Гарри Снейпа или Поттера в немного вонючем сальноволосом незнакомце, который оплатил дорогу до Хогсмида и сразу отправился в постель.
Они прибыли туда около двух часов ночи и когда Гарри вышел, то почти потерялся в глубокой тишине. Но он не колебался долго, а направился сразу к Башке Борова.
Маленький грязный бар все еще был открыт. Никто не удивился, когда Гарри вошел (с поднятым капюшоном) и заказал огневиски. По правде говоря, он хотел заказать усладэль, но быстро поглядев вокруг, понял, что здесь это непопулярный напиток, так что, чтобы не привлекать ненужного внимания, он заказал виски.
Напиток оказался крепким и чуть не оглушил его, но после первой порции он почувствовал, как силы возвращаются в его измученное тело, а значительная часть вины и печали исчезает с плеч, поэтому он попросил еще.
Он не помнил, когда стало слишком много, он не почувствовал перехода от умеренности к перебору, но в определенный момент мог точно сказать, что напился сильнее, чем когда-либо в жизни.
Но виски было таким скользким и так согревало его замерзшие душу и сердце…
Он так напился, что не удивился, когда откуда ни возьмись появилась Гермиона и утащила его прочь. Холодный воздух на улице немного освежил его, но он не мог идти достаточно уверенно, чтобы дойти до замка к рассвету, а чуть погодя обнаружил под собой носилки, которые летели за Гермионой в холодной и тихой февральской ночи.
Гарри не помнил как они добрались до замка и как Гермиона уложила его в постель, все было таким похожим на сон, легким и неопределенным… И он схватил девушку за руку, чтобы она не уходила, а осталась с ним, он потянул ее в кровать, не слыша ее протестов и дрожащего голоса, когда она умоляла его отпустить ее, не замечая легких всхлипов, сотрясавших ее тело, закрытые глаза, сжатые зубы, ее неверящий взгляд. Его забытье было таким сильным и приятным, что Гарри захотел никогда не просыпаться…
Утро было отвратительным, особенно по сравнению с предыдущей ночью, – это была его первая мысль, когда он выбрался из постели. Голова болела, желудок напоминал мусорную корзину, мышцы ныли. У Гарри никогда не было похмелья, но он немедленно узнал симптомы.
Как можно быстрее он отправился в ванную и встал под душ. Теплая вода согрела и очистила его, а холодная разбудила и унесла болезненность и остатки тумана из головы, и через полчаса он снова почувствовал себя нормально – настолько нормально, как можно после десяти дней в министерской тюрьме.