Сквозь тернии
Шрифт:
– Этого не знают даже разработчики Малыша. Сколько не бились над данным вопросом, но получаемая на выходе система, имеет сознание ребёнка – по крайней мере, это первая ассоциация, что приходит в голову, при общении с самим Малышом. Возможно, мы что-то упускаем из виду, а возможно... как-то иначе попросту нельзя. Первоначально система представляла собой обычную нейронную сеть биологического происхождения. Почему именно нейронная сеть, а не обычный компьютер? Хм... Основная особенность нейронных сетей – это то, что они не программируются в привычном для
– Они обучаются, – прошептала Женя на пороге слышимости. – Как дети.
Рыжов напрягся.
– Очень рад, что вам известно и это. Возможность обучения – одно из главных преимуществ нейронных сетей перед традиционными алгоритмами.
– Но как же это возможно? – спросил Александр Сергеевич.
Рыжов отчего-то посмотрел на Светлану.
– Технически обучение заключается в нахождении коэффициентов связей между нейронами. В процессе обучения, нейронная сеть способна выявлять сложные зависимости между входными данными и выходными, а так же выполнять обобщения, то есть логически мыслить, как бы наивно не звучало. А это всё значит, что в случае успешного обучения, сеть сможет вернуть верный результат на основании данных, которые отсутствовали в обучающей выборке, а так же неполных или «зашумлённых», частично искажённых данных.
Александр Сергеевич помассировал виски.
– То есть, вы хотите сказать, что помимо данных, полученных в процессе обучения, система может сама «вывести» или «надумать» варианты, которых не было в изначальной подборке?
– Именно! – кивнул Титов. – Это уже не компьютер. Это человеческая голова, в которой, помимо начальной школы, сосредоточено ещё много всего!
– Так Малыш может чувствовать? – Женя побледнела. – Разве такое законно производить? Ведь это ничем не лучше клонирования.
– Простите? – Титов помрачнел. – Что вы имеете в виду?
Женя замялась, но всё же озвучила мысль:
– По сути, вы создали сознание. Сознание, которое способно мыслить и чувствовать. Оно живое, не смотря ни на что! А вы же... Вы запихнули его в металл. Более того, хотите разжиться на беспомощной личности.
Повисла тишина.
– А как же интерфейсы, блоки, шины? – Александр Сергеевич снова подошёл к челноку и прикоснулся к холодному металлу, словно в надежде уловить пульс невидимого Малыша. – Как это всё устроено?
Рыжов ухмыльнулся, а Женя ответила:
– А ничего этого и нет. Ни транзисторов, ни конденсаторов, ни реле.
– Но как же так?
– Очень просто, – Рыжов подобрал с пола раскуроченную катушку какого-то реле. – Система стабильна с момента создания. Она обучена и наставлена на определённую цель: контроль систем жизнеобеспечения, навигации и силовой установки корабля. Внутренняя структура сети помещена в мощное магнитное поле генератора челнока – все мыслительные процессы системы протекают именно там. Вам не нужно ничего бояться, а тем более, касаться. Как я уже говорил, система стабильна и отклонений в своей работе не допускает.
– Но если нет никакой электроники, как же
– Хм... – Рыжов почесал подбородок. – А вас не так-то легко запутать.
– Я стараюсь не упускать нить беседы.
– Да всё очень просто, – сказала мрачная Женя. – Система живая. Они используют костную ткань, и я даже знаю почему.
– Костную ткань? – Александр Сергеевич задумался. – И почему же?
Женя посмотрела на Титова.
– На Европе сильнейшая радиация, распространяющаяся с Юпитера. Так?
Титов недовольно кивнул.
– Радиационный пояс Юпитера соизмерим с его гравитацией. В нашей системе тягаться с этой планетой по уровню ионизированного вещества, как уже упоминалось, может лишь Солнце.
– Я так и думала. Снабжать корабль электронной бортовой системой опасно – она может запросто выйти из строя под действием радиации. Куда проще создать на основе нейронных сетей искусственный интеллект, поместить тот в костную оболочку и поработить при помощи электромагнитных полей. Это похлеще концлагеря, – Женя грустно вздохнула. – Ваш корабль вовсе не выглядит первооткрывателем. Он больше похож на великомученика, которому наскучило всё, включая жизнь.
– Постойте, но ведь для живого организма радиация и вовсе смертельна, – заметил Александр Сергеевич. – Смысл создавать настолько сложный механизм – простите, организм, – который, в отличие от свойственного электронике сбоя, может просто умереть от лучевой болезни?
– Система находится под защитой мощного электромагнитного поля, – медленно ответила Женя. – Электроника в такой среде работать не будет, а вот живой организм сохранит необходимую для полёта и исследований работоспособность. К тому же ещё неизвестно, что заменяет Малышу ноги и сердце.
– Он живой, – Светлана вытянула руки перед собой и шагнула к огромному космоплану. – Он как Мячик... живёт в чуждой среде.
Титов шагнул навстречу Светлане; девочка возбуждённо дышала.
– Мне кажется, я получил ещё один ответ...
– Ответ касаемо того, почему именно мы? – Аверин на всякий случай догнал Светлану и коснулся плеча девочки.
– Именно, – Титов остался непроницательным.
Александр Сергеевич деликатно откашлялся.
– Так может быть, просветите нас окончательно и на этот счёт? Раз уж мы заговорили о Малыше. Почему он выбрал именно нас?
Титов обвёл слушателей напряжённым взглядом.
– Дело в том, что подобная система склонна к чувствам. Да, мы постарались как можно тщательнее разбавить эмоциональную палитру Малыша, но всё же потенциальный рецидив отката системы на первоначальный – или же и вовсе иной – уровень возможен.